— Отецъ знаетъ, что я терпѣть не могу радіо.
— Въ такомъ случаѣ, — дѣло дрянь. Жаль, вотъ, что мы съ тобой не занимаемся изобрѣтеніями. А то быстро можно было бы разбогатѣть. Напримѣръ, одинъ мой знакомый придумалъ новый способъ цвѣтной фотографіи при помощи особой камеры обскуры. Получилъ сразу… знаешь сколько? 250 тысячъ фунтовъ! Какой-нибудь бухгалтеръ, профессоръ или чиновникъ всю жизнь долженъ сидѣть на стулѣ, чтобы выручить такую сумму. А изобрѣтатель присядетъ на минуту, набросаетъ чертежъ, отдѣлитъ красные лучи отъ зеленыхъ, зеленые отъ синихъ, вспомнитъ, что уголъ паденія равенъ углу отраженія, — и готово. 250 тысячъ въ карманѣ.
— Эхъ, что тамъ говорить объ изобрѣтателяхъ! — недовольно пробурчалъ Сергѣй. — Праздные разговоры.
— Ну, нѣтъ. Отчего праздные? Я не предлагаю тебѣ гнаться за великими изобрѣтеніями. Они, въ сущности, никогда не оплачиваются. Кто, напримѣръ, помнитъ изобрѣтателя утюга? Весь міръ гладитъ а онъ, ты думаешь, заработалъ что-нибудь? Ровно ничего. А вотъ обратить вниманіе на мелкія усовершенствованія, которыя такъ сказать на прогрессъ не вліяютъ, а въ жизни самого изобрѣтателя производятъ полный переворотъ, это заманчиво. Хочешь, напримѣръ, придумаемъ съ тобой приспособленіе для курящихъ: мундштукъ, собирающій пепелъ? Чтобы не нужно было искать пепельницы?
— Брось, брось, — Сергѣй грустно улыбнулся, почувствовавъ, что пріятель думаетъ своими шутками отвлечь его отъ непріятныхъ мыслей. — Изобрѣтать я ничего не собираюсь, это не моя область. Но, вотъ, детективный романъ, кажется, дѣйствительно, начну писать, чтобы стать на ноги. Это безобразіе, въ концѣ концовъ: быть взрослымъ человѣкомъ, имѣть свои взгляды, потребности — и всецѣло зависѣть отъ отца!
— А я что говорилъ? Разумѣется, пиши. Во-первыхъ, у тебя отличная фантазія. Въ твоихъ стихахъ часто бываетъ кое-какое содержаніе, что въ нынѣшней поэзіи рѣдко встрѣчается. А, во-вторыхъ, у твоего отца есть связи съ издательствами. Это — по-моему, уже половина таланта.
— Да, но бѣда въ томъ, что деньги мнѣ нужны сейчасъ, до романа.
— А что тебѣ стоитъ написать романъ спѣшно, въ недѣлю? Слава Богу, теперь не времена Тургенева или Толстого. Сегодня сѣлъ, завтра отдохнулъ, а во вторникъ — смотришь, романъ и готовъ. Въ самомъ дѣлѣ, валяй, честное слово! Если понадобится, я тебѣ помогу. Ты пиши, а я буду разставлять знаки препинанія и слѣдить, чтобы фамиліи не были перепутаны.
— Ну… а изъ какой же жизни взять сюжетъ? Изъ нашей? Или изъ американской?
— Если писать поярче, то лучше, конечно, изъ американской. Чтобы и гангстеры были, и негры, и судъ Линча, и всякія штучки, въ родѣ ограбленія съ аэроплана. Я бы, напримѣръ, сразу началъ такъ, съ первыхъ строкъ: «Джекъ Рѣзаный Носъ вышелъ изъ подъѣзда шикарнаго дома на Пятомъ авеню съ чемоданомъ въ рукѣ… Въ чемоданѣ постукивала одинокая человѣческая голова, лишенная своего родного туловища». Увѣренъ, что вниманіе читателя сразу будетъ приковано къ темѣ!
— Ты напрасно все превращаешь въ шутку, Витя, — обидчиво произнесъ Сергѣй. — Я вполнѣ серьезно съ тобой говорю. Нѣтъ, американскія темы навѣрно всѣмъ надоѣли. Лучше взять какой-нибудь новый фонъ. Эту самую Савойю, что ли? Или французскую Котъ-д-Аэюръ.
— А что же? Если серьезно рѣшилъ, то бери, конечно, Савойю. Присмотрись къ жизни и пиши.
— А преступленія здѣсь развѣ происходятъ?
— Странный вопросъ! Въ какомъ государствѣ не происходитъ преступленій? А кромѣ того: развѣ не отъ самого автора зависитъ произвести на свѣтъ всякихъ разбойниковъ?
— Да, ты правъ, нужно подумать. Набросать планъ. А, вотъ, въ чемъ еще затрудненіе. Я не знаю всѣхъ этихъ офиціальностей… Напримѣръ: кто во Франціи долженъ явиться, когда человѣка убили? Кто ведетъ слѣдствіе? Кто арестуетъ убійцу?
— Ерунда. Все можно узнать изъ разспросовъ. Справься у кого хочешь изъ мѣстныхъ жителей, каждый тебѣ охотно разскажетъ. А если стѣсняешься, я помогу. Ну, вотъ, мы уже въ городѣ. Идемъ направо, къ площади. Такъ будетъ ближе.
За нѣсколько домовъ до аптеки Сергѣй, вдругъ, остановился и нахмурился, будто вспомнилъ что-то непріятное.
— Витя, — слегка покраснѣвъ, проговорилъ онъ. — Зайди, голубчикъ, одинъ. Я подожду тебя тутъ, за столикомъ, возлѣ кафе.
— А почему нс вдвоемъ?
— Да такъ. Мнѣ не хочется встрѣчаться со старикомъ. Да и съ этой самой… Наташей тоже.
Шоринъ пытливо посмотрѣлъ на друга, ничего не сказалъ и отправился въ аптеку одинъ. Войдя внутрь, онъ увидѣлъ за стойкой хорошенькую молодую брюнетку, догадался, что это Наташа, и тутъ же про себя рѣшилъ, что Сергѣй не очень уменъ. Неужели можно добровольно отказываться отъ встрѣчи съ такой обаятельной дѣвушкой?