— Шоринъ сейчасъ поднимается на площадку, идите туда, — сказалъ Рато, вернувшись съ чердака въ коридоръ. — А я закончу у себя въ комнатѣ кое-какія дѣла, затѣмъ вызову автомобиль, временно испорчу телефонъ, чтобы никто не могъ звонить, пока меня нѣтъ, позавтракаю и поѣду. Время дорого.
— Какъ? Опять уѣзжаете? А что же буду дѣлать я?
— Что хотите.
— Какъ это — что хотите? Вѣдь, Ольга Петровна будетъ настаивать, чтобы я вызвалъ полицію.
— Нѣтъ, нѣтъ. До пріѣзда Вольскаго не надо.
Рато мило улыбнулся и исчезъ за дверью своей комнаты.
Спустившись въ нижній этажъ, раздосадованный Суриковъ вышелъ на площадку, направился къ Горевой и увидѣлъ поднимавшагося со стороны воротъ Виктора.
— Наконецъ-то явились! — съ негодованіемъ воскликнулъ онъ. — Гдѣ ключъ отъ комнаты? У васъ?
— Да. У меня.
— Зачѣмъ вы его взяли?
Секретарь умышленно говорилъ слишкомъ громко и рѣзко, чтобы Горева могла слышать его слова. Однако, раздраженіе въ голосѣ Сурикова было вполнѣ естественнымъ.
— Простите… По разсѣянности. А вамъ нужно было?
— Я думаю. Будьте добры отпереть дверь.
Викторъ поздоровался съ Жоржемъ, съ которымъ познакомился уже раньше, въ Парижѣ, смущенно проговорилъ въ свое оправданіе нѣсколько словъ и протянулъ ключъ Николаю Ивановичу.
— Можетъ быть, отопрете?
— Я? — Суриковъ окончательно пришелъ въ ярость, но сдержался и только покраснѣлъ. — Хорошо. Все равно. Только не уходите, будьте добры.
— Слушаю.
Подойдя къ двери, Николай Ивановичъ съ отвращеніемъ отперъ ее и пропустилъ впередъ Горевыхъ. Чтобы не разыгрывать глупой комедіи, когда обнаружится, что тѣла Сергѣя нѣтъ, онъ остался у входа, дѣлая видъ, что хочетъ оставить родственниковъ однихъ возлѣ покойнаго. И съ негодованіемъ смотрѣлъ на Виктора, который, замѣтивъ этотъ маневръ, рѣшилъ поступить точно такъ же.
Николай Ивановичъ! — раздался изнутри истерическій крикъ Ольги Петровны.
— Я… — нерѣшительно отвѣтилъ секретарь, не двигаясь съ мѣста.
— Подите сюда! Его нѣтъ!
— Мама, успокойся, — слышался голосъ Жоржа.
— Вы посмотрите… — появившись возлѣ двери, продолжала восклицать Горева. — Сергѣя нѣтъ! Гробъ перевернутъ! На полу старикъ!
Суриковъ и Викторъ вошли внутрь. Викторъ молчалъ. Николай Ивановичъ, чувствуя, что безсовѣстно слишкомъ активно выражать изумленіе, съ мнимымъ удивленіемъ оглядывалъ комнату и, пробираясь мимо лонгшезовъ и стульевъ, смущенно качалъ головой.
— Что же случилось? — схвативъ за руку секретаря, испуганно спросила Ольга Петровна. — Въ чемъ дѣло?
— Я тоже… Не понимаю… Очевидно, похитили.
— Но дверь же была заперта? Вы когда ее заперли, Шоринъ? Я васъ спрашиваю, слышите?
Викторъ смутился. Онъ не предвидѣлъ такого вопроса.
— Я? Я рано утромъ вошелъ… Увидѣлъ, что все благополучно… То-есть, гробъ стоитъ на мѣстѣ… Старикъ спалъ… И заперъ…
— А зачѣмъ было запирать? — спросилъ Жоржъ.
— Зачѣмъ? Но, вѣдь, я заперъ только отсюда. А для старика оставалась вторая дверь.
Викторъ облегченно вздохнулъ, чувствуя, что выпутался изъ труднаго положенія. Подошелъ къ внутренней двери, ведшей въ садъ, и показалъ на торчавшій въ замочной скважинѣ ключъ.
— Роберъ могъ выйти, если ему было нужно. А такъ какъ онъ слалъ, то я боялся оставить такъ…
— А почему здѣсь все это? Лонгшезы… Стулья…
— Это тоже я. Когда былъ дождь, внесъ. Чтобы не промокло.
— Дѣйствительно! — хмуро замѣтилъ Суриковъ. — Нашли куда вносить стулья. Чортъ знаетъ что.
— Николай Ивановичъ, — придя въ себя и переставъ уже волноваться, рѣзко проговорила Горева. — Вы можете дѣлать, что хотите. Предпринимать что угодно. Но я считаю все происшедшее настолько подозрительнымъ, что немедленне позвоню Павлу Андреевичу. Кромѣ того, Жоржъ сейчасъ же отправится за полиціей. Жоржъ! Мы съ тобой наиболѣе близкіе къ Сергѣю люди, и потому теперь займемся этимъ дѣломъ сами.
— Хорошо, мама.
Между тѣмъ, окончивъ въ своей комнатѣ какія-то приготовленія, Рато спустился внизъ, вызвалъ по телефону автомобиль, развинтилъ телефонную трубку, быстро позавтракалъ, вышелъ изъ воротъ на Дорогу, чтобы не терять времени, и остановилъ въ пути направлявшуюся къ замку машину.
— Въ Женеву! — захлопнувъ за собой дверцу, крикнулъ онъ шофферу.
— А у васъ пропускъ есть, мсье?
— У меня есть даже пропускъ въ адъ. Впередъ!