Машина скрылась за поворотом. За ней гордо семенили три беспородные собаки, похожие на неудавшихся волков.
И я остался один.
Долго ещё долетали звуки возившегося в мокрых лужах ЗИЛа, незаменимого помощника всех лесных жителей. Вокруг стало пусто и одиноко. Хотя буквально за час до этого я молил бога и изнывал в ожидании, чтобы все поскорее убрались ко всем чертям. Не люблю суету. Но ведь сам хотел именно этого.
Небольшой ручеек мирно журчал по камням среди густых зарослей недалеко от пасеки. Ну, а если я захочу искупаться, то в пяти километрах есть речка.
Таинственная тайга. Днём её не видно и не слышно. Лес да и лес. Долетают из глубины волнующие шорохи не то задушенной птицы, не то разъяренного ёжика. От всего этого совсем не страшно, когда сидишь на уютном крылечке, зная, что можно спрятаться за стенами дома, если что.
Точёк уже успел зарасти травой, и только вокруг ульев трава была примята ногами трудолюбивого пчеловода. Мне вменялось выкашивать его хоть изредка. Присмотревшись, можно увидеть ленивых змей всех мастей и окрасок. Греются на солнышке, гадюки. Удивительно, что к этим тварям я равнодушен. Конечно, только не в постели. Но сапоги повесил на гвоздь, на всякий случай.
Обойдя весь точёк и ознакомившись со своими владениями, я узнал, что вся пасека огорожена. Интересно! Кому помешает преграда из тонких жердочек? Ёж, и тот переползёт, не задев её своими колючками.
Электричества на пасеке не было и не будет. В домике сумрачно и душно. Но на улице, образно выражаясь, ещё кое-что можно разглядеть. Но сволочи комары! От них нигде не спасёшься!
Немного в стороне, рядом с лесом, старенький омшаник – зимнее хранилище для пчел. Сложен добротно, из толстенных кедровых брёвен. Следи за ним, и ещё сто лет стоять будет. Однако два нижних венца уже успели врасти в землю, а на северной стороне под крышей растут грибы.
Но меня успокоили, сказав, что так он уже десятый год стоит.
Рядом валяются напиленные брусья для нового омшаника. Слабо, стало быть, из бревен, по-дедушкиному, в ласточкин хвост или хотя бы в чашку. Долго. Это же надо топориком помахать, желоба вырубать. А из бруса мигом! Неделя – и стоит. Правда, сколько? Это вопрос открытый. Брус-то – не бревно. Намокает, как промокашка. Ветер в таких «сараях» гуляет, как у себя дома.
Беда ещё в том, что часто меняются хозяева. Так мне объяснили. Вот и стоит бесхозный, гниёт помаленьку. Да и домишко оставляет желать лучшего. Хорошо, хоть комаров стены сдерживают. Эти варвары даже зубы не дадут почистить. С вечера тешил себя надеждой взяться за этюд. Куда там!
Недалеко сопочка, под ней два огромных дуба. Обзор что надо! Вдали голубые сопки. Закат. Красота. Классика!
Я всегда злорадствую, вспоминая своих сокурсников. Слоняются, наверно, бедолаги по трущобам пыльного и душного города. А здесь, куда ни глянь, везде одни шедевры. Однако сколько ни верти головой, этюдов не прибавится. Надо работать.
А может, ограничиться фотоаппаратом? Впрочем, уже темно. Если и получится, то один из миллиона, но именно такие и выходят самыми удачными и украшают по сей день мой альбом.
Если взять всю пленку, которую я испортил, засветил, залил водой, сварил в кипятке, то получится хорошая змея длиной в километр.
Завтра залезу на один из дубов и изведу весь остаток плёнки, вот так!
С этими мыслями я зарываюсь в старой, дырявой тряпке (бывшем одеяле), чтобы хоть как-то спастись от гнусных насекомых.
Всё равно. Как не укрывайся, какой-нибудь негодяй залезет в ухо и будет жужжать, пока его не вытащишь за ноги. Комара хоть и слышно, однако не он мешает мне уснуть. Я чувствую постороннего. Нужен свет.
Говорят, что керосиновая лампа – самое большое зло на пасеке. Их даже сами пчеловоды не любят. Настоящее порождение Пифона и Эхидны. Чем только их не заправляют. От них одна вонь. Зато у меня есть «жучок». Нигде не расстаюсь с ним: и руку тренирует, и светит мало-мальски. Да и батарейки не нужны.
Ну, так и знал. Под мышкой ползает клещ. Ползёт совсем неслышно, а я чувствую.
Есть типы, что при виде этой мрази в обморок падают, а мне хоть в борщ. Но только не в постель. Нет. Только не с этим. Немногие знают, как опасен клещ, хоть и мизерный. Видел я человека, переболевшего энцефалитом. Мой бывший командир роты. Тот всегда любил говорить перед строем:
– Если укусил клещ, то ты либо дурак, либо помер. Третьего не дано. А говорю вам потому, как знаю это, как свои пять пальцев. Сам переболел.
Никак не доходило до него, почему сто человек умирают от смеха. Может, и он смеялся, только тихо.
И как я этих насекомых чую? Многие не слышат, а потом не отдерешь. С ногами влезет в тело. Отрывать – дохлый номер. Всё равно голова останется. Но мне клещ – что узбеку скорпион, потому, иммунитет у меня врождённый. Но в постель – нет!