Книжка по-прежнему валяется на койке. Чтение полосато-рыжую почему-то не заинтересовало.
Фу! Что за гадость она приволокла? Угостить, что ли, надумала. Ночью, видать, была удачная охота на кабанчика, и не доела. Как это пошло и не красиво. А я думал, это ежик в лесу орёт. Один раз я уже видел процедуру разделки туши дикого кабана. Ну и гадость! Вот, оказывается, чем питается тигр. А если она завтра сделает то же самое со мной? Может, это намёк какой? Куда же мне?
Хорошо, что в кладовке оказалось несколько кусочков старого полиэтилена.
Наскоро, оглядываясь по сторонам, как вор, заделал дыру в окне, и на всякий случай прибиваю два бруска крест-накрест. Подумал гвоздей набить на брусках. Но не стал. Вдруг поранится. Цирк да и только.
Чем темнее становилось, тем страшнее было мне. Зубы по-прежнему не находили своих посадочных мест. Правда, уже не стучали так сильно. Во влип! И это называется отдых. Если так пойдет дальше, то в следующий раз должен медведь прийти. Может, к его приходу медку в омшанике наковырять? А! Пусть хоть танцуют, хоть с улья на улей прыгают. Лишь бы эта зебра опять не приволокла чего-нибудь новенького.
Зажав нос, всё же вытолкал ногами подарок за дверь. Может, кто сожрет за ночь. Мне такие подношения не нужны.
Усаживаюсь на крылечке, смотрю на вечернее солнце. Чувствую себя погано. Мной овладевает жуткое отчаянье. Оказывается, одиночество хорошо до поры до времени. Под каждым кустом рыжее пятно мерещится, даже трава стала рыжей. Смотрю на улья. Вот под каким из них эта зверюга сейчас спряталась? Ну и жуть! Не могли хоть дробовик оставить. Может, бросить всё к чертям и драпануть, со всех ног, в сторону деревни. Да куда там. Выследит и съест по дороге.
Воды как на грех нет. Этого не хватало.
Тени от деревьев уже длинные. Где-то в траве всё также резвятся кузнечики. Их золотое время. Бабочки порхают. Им осталось недолго, но они-то не унывают. Мне, видимо, тоже не долго, и от этой мысли как-то печально делается на душе. Плакать хочется.
Медленно наползает тьма. Ловлю каждое мгновение. С грустью провожаю последние лучи солнца на склонах сопок. Вот и они покрылись густой синевой. Вместе с чувством тоски в меня прокрадывается усталость. Что я делал весь день? Спасал свою шкуру. А если завтра всё повторится? В кого же я тогда превращусь?
В углу несколько сухих поленьев, в печке полно мусора. Вот что немного расслабит мои нервы. Огонь. Да и на душе спокойней. Дым всё же. В случае чего припалю этой шельме хвост. Пусть наших знает.
Летний дневной зной резко меняется ночной прохладой. Пелена белого тумана, словно сон, окутывет землю. Я продолжаю слушать. Какой-то нерв обнажился во мне после сегодняшней гостьи. Жаль, что не курю. В такие секунды не помешало бывыкурить штук десять сигарет из крепкого табаку. Может, все мои волнения и страхи не стоят ничего. Ведь я же не в городе. А здесь свои законы, их надо только понять.
Печка начинает отдавать тепло. Сижу напротив открытой топки, потягиваю из кружки горячий чай. Чай, приготовленный на печке, во сто крат вкуснее, чем на газе. Запах липового цвета делает мой напиток божественным. Может, не всё так плохо. Удивительно, но нет ни одного комара. Природа вокруг как-то резко изменила свое лицо. Может, с сегодняшнего дня лето сменилось осенью?
В домике от печки стало тепло. Сижу на крыльце и чувствую спиной приятный тёплый дух, уходить с крыльца совсем нет желания. Уже брезжит рассвет. Коротка летняя ночь. Я всё ещё на посту. Где-то на чердаке нашёл огромный берёзовый кол. Вбил в него несколько хороших гвоздиков. Короче, ба-га-ра! Теперь Меня голыми руками не возьмёшь.
Проснулся от невыносимой жары. Лицо мокрое. По спине кто-то ползает. Уже день, и почему-то я под кроватью. Наверное, ночью подумал, что под кровать она не полезет. Вот до какого унижения приходится доходить ради спасения собственной шкуры. Зато я жив! Надо начинать новый день и новую жизнь. Где там тигры и медведи?! Осматриваю своё оружие. Этим только блох в шкуре медведя гонять. Но все равно спокойнее. Умышленно задеваю ведром землю и кусты. Пою как можно громче. Со стороны, псих да и только.
Ух ты! У ручья на сырой земле хорошие отпечатки лапок моей вчерашней гостьи. Неужели пить захотела, милая? И куда же она потом пошла? Свеженькие следы. Даже от когтей кусочки земли лежат. Мокрые подушечки величиной с детскую кастрюльку. Стою, как вкопанный. Нутром чую, где-то рядом. Может, не возвращаться. Дунуть, что есть мочи. До Чернобаевки восемь километров. Плёвое дело. Хоть с легендарным хозяином познакомлюсь. Пусть и рассказывают про него всякое, но Чернобаев всё же лучше, чем эта.