Тот встаёт, опирается руками о стол. На секунду задумывается, опустив голову, — на лицо ему свешивается прядь волос. Затем он улыбается и торжественно произносит:
— Вот это настоящий пионерский дух! Все поступки надо обсуждать сообща. И виновному говорить без обиняков, в чём он неправ. Нельзя оставлять без внимания ни одной ошибки. Это хорошо. Надеюсь, такой же настоящий пионерский дух царит во всей вашей дружине.
Почётные гости аплодируют товарищу Косе.
— Что я могу сказать Вальтеру? — продолжает он. — Если быть до конца откровенным, у меня нет ни малейшего желания говорить с ним. Я не питаю симпатии к людям, которые не любят и не берегут животных, птиц, деревья и цветы. Но я всё же верю в Вальтера и надеюсь, что он бросит свои замашки. Скажу ему лишь одно: сейчас ты не смеешь на нас взглянуть, а надо жить так, чтобы чувство стыда никогда не мешало тебе смотреть людям в глаза.
…Сбор продолжался. Жаль только, что без Пээтера.
Глава 10. Волли колет лучину
Лишь захлопнув за собою двери школы, Пээтер понял, что его бегство — просто-напросто глупая выходка. Он вёл себя словно обидчивая девчонка. Словно Майму — чуть что ей не по нраву, сразу убегает, закрыв лицо ладонями.
Во всяком случае, теперь возвращаться совсем глупо. Ни дать ни взять — побитая собака с обвисшими ушами и поджатым хвостом.
И Пээтер уходил всё дальше от школы.
В его голове беспорядочно кружились обрывки мыслей. Он то начинал сердиться на агронома, но сразу же остывал, — откуда же постороннему человеку знать, как несправедливо поступили с Пээтером зелёные маски! То удивлялся тому, что Калью кинулся следом за ним, пытаясь вернуть его назад. Но тут же вспоминал злорадное хихиканье Вальтера, и все другое мигом забывалось…
Незаметно для мальчика, улица привела его к городскому парку. Прохожие провожали Пээтера изумлёнными взглядами: полы куртки мальчика распахнуты, концы шарфа развеваются за спиной, руки засунуты глубоко в карманы…
На краю парка, как раз возле живой изгороди, таинственно посаженной накануне ночью, его дружески остановила чья-то рука.
Мальчик хотел было вырваться, но оглянувшись, мигом вытащил руки из карманов и поспешно поклонился:
— Здравствуйте!
— Здравствуй, здравствуй, ученик Киви! Так, кажется, твоя фамилия? Или у тебя есть прозвище? Есть? Мотаешь головой. А если бы и было, что с того. Между приятелями всякое случается… Прозвища даются чаще всего шутки ради.
Перед Пээтером, улыбаясь, стоял старик с большими усами. Он опирался на можжевеловую трость, но голова его ничем не была прикрыта, словно у юноши. И ветер трепал серебристо-белые, такого же цвета, как и усы, волосы. Да, годы добросовестно поработали над ними. Ни одной тёмной прядки!
Лицо старика было всё иссечено морщинами. Они, точно глубокие борозды, сбегали ко рту и мясистому носу.
Молодыми казались лишь глаза старика. Они смотрели живо и словно бы с озорством, хотя их тоже окружала частая сеть морщинок.
В петлице синего плаща гордо красовался тёмно-зелёный лист дикого винограда. Пээтеру сразу вспомнилось, что у товарища Нымма (это был он!) всегда что-нибудь воткнуто в петлицу: какой-нибудь цветок, листик, колосок или просто, веточка.
Учитель Аугуст Норман и пенсионер Кристьян Нымм — два самых популярных человека в школе. Кристьян Нымм без всякой платы взялся помогать учительнице естествознания по работе в школьной теплице. Сколько желающих находится каждую осень потрудиться там, — прямо диву даёшься! Под руководством товарища Нымма хотят заниматься все, — охотников в десять раз больше, чем позволяет помещение…
Старичок Нымм запахнул полы куртки Пээтера и заботливо застегнул несколько пуговиц.
— Разве можно так… Ведь ветер-то не посмотрит, что ты боксёр, он не из пугливых. Надует тебе хворобу да ещё и присвистнет в придачу. Куда путь держишь, голова ты садовая?
Пээтер, застыдившись, принялся разглядывать свои ботинки.
— Никуда. Просто прогуливаюсь.
— Прогуливаешься? — недоверчиво переспросил Кристьян Нымм. — Но ведь у вас сегодня должен быть сбор отряда. Вы же хотели взять в оборот Вальтера Курвитса.
— Я убежал со сбора! — выпалил вдруг Пээтер и торопливо, перескакивая с одного на другое, стал обо всём рассказывать.
Пээтеру очень хотелось, чтобы ему посочувствовали, — ведь Кристьян Нымм хорошо его знал. Ещё с тех времён, когда теплицу начали строить. Сколько раз он хвалил Пээтера. Уж старик-то непременно скажет, что с Пээтером поступили несправедливо, что его зря оскорбили и опозорили, что зелёные маски просто-напросто хулиганы, что им надо отомстить: вызвать их на открытый бой…