И становишься частью тундры. И начинаешь жить. Даже бываешь счастливым. Текучка кадров. Бежит народец.
На Мыс Шмидта упал прямиком с Индигирки…
Ключ от комнаты с Володей общий. Держали на вахте в отъезды. Володя бурил в бригаде через две недели. Ключа на вахте нет. Дверь комнаты заперта изнутри. На мой тихий стук отозвалась Валя. «Вьёт гнездо с Володей». Живет в комнате с Эрикой. Переночевать в общежитии тундровиков не проблема. Вечно кого-то нет. Постоянно люди в тундре на буровых. Место за геологами в общежитии закрепляется…
С буровиками выпил в дизельном вездеходе. Одежда пропиталась угольной копотью тундрового вагончика, дизельной соляркой вездехода. Кровь хмельная. Скинул бушлат в общем умывальнике. Оттер лицо и руки от сальной дорожной грязи.
«Значит, Валя у нас. Эрика, одна?!» — не давала покоя вздорная мысль.
«Или, я здесь сопьюсь.… Или? Друзья здесь женами обмениваются…»
Такие «шведские» отношения в Заполярье я видел впервые. Надоест бабам, родным мужикам роги крутить? Открыто договариваются и меняются мужьями. Мужики волком выли от подобной вольности баб. Шелковыми становились, когда жены возвращались обратно.
Известно: в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Никто здесь баб и не судил: тундра — «страна народов». Так честнее, чем выделываться «другом семьи». Когда на одну бабу — девять мужиков. Царствует женщина в Заполярье. И правильно!
Мужики посмеивались: «чукотский обычай». «Невмуты» друзья среди чукотских мужчин, согласно обычаю обязаны женами делиться в гостях…
Нравилась мне Эрика. Работала она старшим экономистом в экспедиции.
— «Правильная по жизни женщина, — уважительно отзывались о ней буровики. — На Мысе Шмидта три года леди Лейбрандт. И не с одним мужиком не спуталась…»
В общежитии тесно для тайн. И «бабой» ее окликать, ни у кого язык не поворачивался. Тундровики выбирали, что проще — студенток, офицерских женок из погранотряда, друг дружке рога наставляли по-семейному.
Эрика никого к себе не подпускала, слыла человеком строгим…
Скрытная, как и все немцы, сама себе на уме. Эрика жила в общежитии по-русски хлебосольная и приветливая. В экспедиции на нее молились, как на специалиста и просто хорошего человека.
Сбежала она от мужа из города Каратау Джамбульской области Южного Казахстана. Тайком от родителей получила «вызов» в Магадан. От знакомых на Мысе Шмидта. И в двадцать два года рванула женщина из райской Азии в такие края, где с крутого бережка — за кромкой океана — в ясный день виден и Северный полюс!
Поступок тем и дивный, что геологи-романтики ехали в Заполярье по распределению. «Экономистками» — жены за мужьями. Даже за длинным рублем сюда редко кто приземлялся. Настолько суровая жизнь на берегах Северного ледовитого океана для европейца. В Арктике Эрику Викторовну, с девичьей фамилией Функ, мужу не взять…
В тундре, как и в тюрьме ничего не утаишь. Тайное все равно становится явным.
История Эрики была известна в таком изложении. Свой отъезд с Индигирки объяснил неудержимым пьянством. Потерей семьи. И желанием забраться туда, «где Макар телят не пас». Знакомая история. Моя легенда была правдивой во всех деталях. Кроме истинной причины — это «зуда писательства», овладевшего мной менее полугода назад. Этот факт своей биографии, первое время умалчивал. Легенду коллеги приняли.
«Исполнительный лист» нашел быстрее, чем успел заработать деньги.
И правильно: душа человека — привилегия поэтов. В обычной жизни, тундровик обязан быть мужиком, асом в своем деле и пить спирт, не теряя голову.
«Кто спирт не пьет, тот в тундре долго не живет».
Верная примета.
Коллеги не принуждали к выпивкам в застолье. Человек отдыхает. Не возбраняется в поселке жить трезвенником. До «защиты полевых материалов» в камералке сухой закон. В тундре же, будь бродягой, дели судьбу «корейку» наравне с другими.
Валя убежала к Володе от Эрики на пару часиков. Как водится. Дверь в комнату Эрики не заперта.
Эрика спала совершенно без ничего. Понял по обнаженным плечам, по кинутой на спинку кресла ночной рубашке. Спала глубоким и ровным дыханием, спиной к теплу от лампочки ночника, что рядом с диваном под абажуром на тумбочке. Молодые женщины купили вскладчину двухместный диван. И спали каждая на своей половине, под своим одеялом.
Палас на полу, ковры на стенах, окно затянуто пленкой. Полярная ночь долгие месяцы. Небеса в окно не видятся, стекло обморожено льдом. На улице сугробы под козырек барака. Типовые домики снегом заметены. По трубам определяются. К входным тамбурам вниз ступеньки снеговые вырублены. Обыденность жизни в Арктике. Поэтому и простенок с окном в улицу прикрыт ковром.