— Убирайся отсюда, Млисс, — сказал он.
— Что ты делал? — взвизгнула она, метнувшись к нему.
«Я должен сказать ей, — подумал он. — Действительно, я должен ей сказать».
— Я работал, чтобы спасти нашу жизнь, — сказал он.
— Ты убил кого-то, не так ли? — прошипела она.
— Он не страдал, — сказал Чео, голос его был усталым.
— Но ты…
— Что такое еще одна смерть среди квадриллионов, которые мы планируем? — спросил он. Именем всех чертей Говачина, она надоедливая стерва!
— Чео, я боюсь.
Зачем она так хнычет?
— Успокойся, — сказал он. — У меня есть план, как отделить Калебанца от охранников. Когда нам удастся это, мы сможем приступить к ее уничтожению, и дело сделано.
Она проглотила комок в горле, сказала:
— Она страдает, я знаю, что она страдает.
— Что за чушь! Ты же слышала, что она отрицает это. Она даже не знает, что такое боль. Нет соответствующих понятий!
— А что, если мы ошибаемся? Что, если все это просто неправильное понимание?
Он приблизился к ней, стоял и смотрел на нее сверху.
— Млисс, у тебя есть представление о том, как мы будем страдать, если план провалится?
Она вздрогнула. Наконец, голос ее стал почти нормальный, когда она спросила:
— Каков твой план?
Маккай чувствовал сигналы опасности от каждого нервного окончания. Он стоял с Тулуком в лаборатории Рива. Место должно было бы быть успокаивающе знакомым, но Маккай чувствовал, что стены как будто бы раздвинулись, открывая лабораторию в беспредельный космос, из которого может прийти нападение. Как бы он не поворачивался, он чувствовал, что его спина подвергается угрозе. Абнетт и ее друзья предприняли отчаянные усилия. Факт отчаяния говорил о том, что она уязвима. Вот если бы только он смог понять, в чем ее уязвимость. Где она уязвима? Каковы ее слабости?
И где она спряталась?
— Это очень странный материал, — сказал Тулук, выпрямляясь на скамье, где он исследовал серебристую веревку.
— Очень странный.
— В чем его странность?
— Он не может существовать.
— Но он же вот здесь, — сказал Маккай.
— Я вижу это, друг мой.
Тулук вытянул челюсть, задумчиво почесал правую губу лицевой щели. Когда он повернулся, чтобы посмотреть на Маккая, стал виден один его оранжевый глаз.
— Ну? — сказал Маккай.
— Единственная планета, на которой мог бы расти этот материал, прекратила существование несколько тысячелетий тому назад, — сказал Тулук. — Было только одно место — особое сочетание химии и солнечной энергии…
— Мы должно быть ошибаемся! Этот материал здесь.
— Вы помните рассказ о новой звезде там? — спросил Тулук. — Планета называлась Paп. Полное название Рапвин.
— Рапвин.
— Вы слышали о ней?
— Не думаю.
— Да, ну ладно… это странная структура. Среди прочих особых черт имеет короткий жизненный век. Еще одно: концы ее не изнашиваются, даже когда ее отрезают. Видите?
Тулук выбрал несколько нитей из отрезанного конца, вытянул и отпустил их. Они снова встали в прежнее положение.
— Это называлось: внутреннее давление. По этому поводу были разные мнения. Сейчас я склонен считать…
— Короткая жизнь, — прервал Маккай. — Как короткая?
— Не более пятнадцати или двадцати стандартных лет при самых идеальных условиях.
— Но планета…
— Тысячелетия тому назад, да.
Маккай тряхнул головой, чтобы встряхнуть мозги. Глаза его подозрительно осматривали кусок серебристой веревки.
— Очевидно, кто-то нашел другое место, где можно, кроме Рапа, выращивать его.
— Вероятно. Но им удавалось все это время держать это в секрете.
— Мне не нравится то, что, по-моему, вы думаете, — сказал Маккай.
— Это самое заковыристое утверждение, которое я когда-либо слышал от вас, — сказал Тулук. — Однако, значение его довольно ясно. Вы полагаете, что я считаю возможным путешествия во времени или…
— Невозможно! — рявкнул Маккай.
— Я занимался самым интересным математическим анализом этой проблемы, — сказал Тулук.
— Число игр нам не может помочь.
— Ваше поведение самое не соответствующее духу Маккая, — сказал Тулук. — Иррациональное. Поэтому я попытаюсь не загружать ваш мозг слишком большим количеством формул. Однако, это больше, чем игра для…
— Путешествие во времени, — сказал Маккай. — Чушь!
— Наши обычные формы восприятия имеют тенденцию вмешиваться в процесс мышления для анализа этой проблемы, — сказал Тулук. — Поэтому я опускаю эти способы мысли.
— И все-таки попробуйте объяснить.