— Наниматель Абнетт показывает сильное желание для разговора. Контракт включает такую услугу. Очень близкий термин. Услугу.
— Вы гарантируете нашу безопасность, не так ли?
— Сильное заверение, не более.
— Никаких нападений во время разговора, — продолжал настаивать Маккай.
— Так выдает соединительная ткань, — сказал Калебанец.
Охранник Лаклак за спиной усмехнулся и сказал.
— Вы понимаете эту чушь?
— Возьмите ваш отряд и выметайтесь отсюда, — сказал Маккай.
— Сэр, но у меня приказ…
— Отменяю ваши предписания! Я действую в соответствии с полномочиями Чрезвычайного агента в полном согласии на самостоятельные решения самого шефа. Убирайтесь!
— Сэр, — сказал Лаклак, — во время самой последней порки девять охранников сошли с ума, несмотря на принятые дозы ангерита и других различных препаратов, которые, как мы полагали, защитят нас. Я не могу нести ответственность за…
— Вы будете нести ответственность за станцию прибоя на ближайшей покинутой планете, если немедленно не выполните мой приказ, — сказал Маккай. — Я позабочусь о том, чтобы вами полностью овладела скука после официального суда…
— Я не буду обращать внимание на ваши угрозы, сэр, — сказал Лаклак. — Однако я посоветуюсь с самим Билдуном, если вы отдаете такой приказ.
— Тогда консультируйтесь, да побыстрее! Там на улице Тапризиот.
— Очень хорошо, — Лаклак отдал честь, выполз с борта на улицу. Его товарищи в бичболе продолжали нести беспокойную вахту, время от времени бросая обеспокоенные взгляды на Маккая.
«Все они храбрые сенсы, — думал Маккай, — раз продолжают выполнять долг перед лицом известной угрозы. Даже Лаклак продемонстрировал чрезвычайную отвагу — настойчиво отстаивал свои полномочия.»
Хотя это нервировало его, Маккай ждал.
Странная мысль пришла к нему в голову: «Если все сенсы умрут, все электростанции вселенной вынуждены будут остановиться, — это привело его к странному ощущению — Это созерцание конца механических вещей и коммерческого предпринимательства.
На смену им прийдут зеленые, растущие вещи — деревья с золотистым светом в ветвях. И пустые звуки металлических безымянных приборов, вещей из пластика и стекла заглохнут, так как их некому будет слушать.
Собачки на стульях умрут от голода. Протеиновые композиты не помогут, распадутся.
Он подумал о своем теле: оно тоже распадется.
Вся живая плоть во вселенной распадется.
Все исчезнет в мгновение, и само время останется немереным, потому что некому его будет измерять.»
Наконец Лаклак снова появился на борту и сказал:
— Сэр, мне было дано указание подчинятся вашим приказам, но оставаться вне корабля, соблюдая визуальный контакт, и при первом признаке опасности возвратиться на корабль.
— Если это единственное, что мы можем сделать, пусть будет так, — сказал Маккай. — Давайте, шевелитесь.
Через минуту Маккай оказался один на один с Калебанцем. Ощущение того, что каждое место в этой комнате, которое находилось за его спиной, находилось под наблюдением, спина Маккая зудела. Росло неуклонное чувство того, что он идет на очень рискованный шаг.
Но положение их продолжало оставаться отчаянным.
— Где Абнетт? — спросил Маккай. — Я думал, что она хочет поговорить.
Внезапно слева от чаши Калебанца открылась дверь для прыжка. В ней появились голова и плечи Абнетт, все в легкой розовой дымке из-за снижения всей энергии на борту. Хотя освещение было достаточным, чтобы Маккаю удалось рассмотреть тончайшее изменения во внешности Абнетт. Он получил удовлетворение, когда заметил ее настороженный взгляд. Пряди волос выпали из прически. В глазах были заметны покрасневшие жилки. На лбу были морщинки.
Ей нужны были парикмахеры Красоты.
— Вы готовы сдаться? — спросил Маккай.
— Это глупый вопрос, — сказала она. — Вы один и вы в моей власти.
— Не совсем один, — сказал Маккай. — Есть…
Он не договорил, заметив злую усмешку на губах Абнетт.
— Заметьте, что Фанни Мэ уже закрыла внешний борт своего жилища, — сказала Абнетт.
Маккай бросил взгляд налево, увидел, что борт закрыт. Предательство?
— Фанни Мэ! — позвал он. — Вы уверяли меня…
— Никакой атаки, — сказал Калебанец. — Полное уединение.
Маккай представил себе остолбенение охранников сейчас там за бортом. Но им не удалось бы никогда попасть на бичбол. Он приберег свои протесты, смирился. В комнате царила абсолютная тишина.
— Ну, тогда полное уединение, — согласился он.
— Вот так-то лучше, — сказала Абнетт. — Мы должны прийти к соглашению, Маккай. Вы становитесь чересчур большой помехой.