Лебре. Гражданин Проспер, что это означает?
Грассе. Не бойся. Держу пари, что кинжал даже не отточен.
Хозяин. Пожалуй, можешь проиграть, друг мой. Наступит же день, когда шутка станет горькой правдой — и к этому я на всякий случай готовлюсь.
Грассе. День этот близок. Мы переживаем великое время! Идем, гражданин Лебре, вернемся к нашим. Прощай, Проспер. Ты увидишь меня или великим человеком, или никогда не увидишь.
Лебре(пошатываясь). Или великим человеком… или… никогда. (Оба уходят).
Хозяин(садится на стол, раскрывает брошюру и читаешь). «Теперь скоты попались в петлю, душите их!» — Недурно пишет этот маленький Демулэн. «Никогда еще победителям не доставалось столь богатая добыча. Сорок тысяч дворцов и замков, две пятых всех имений во Франции будут наградой за храбрость, — а считающие себя завоевателями будут обращены в рабов, нация будет очищена!» Входит Комиссар.
Хозяин(оглядывая его). Однако, бродяги сегодня рано собираются.
Комиссар. Оставьте шутки, милейший Проспер! Я комиссар вашего округа.
Хозяин. Чем могу служить?
Комиссар. Я получил предписание провести сегодняшний вечер в вашем заведении.
Хозяин. Сочту за особую честь.
Комиссар. Не в этом дело, любезнейший Проспер. Начальство желает иметь ясное представление о том, что у вас собственно происходит. Уже несколько недель…
Хозяин. У меня увеселительное заведение, господин комиссар, — больше ничего.
Комиссар. Дайте мне договорить. Уже несколько недель, как это заведение служит местом диких оргий!..
Хозяин. У вас неверные сведения, господин комиссар. Здесь занимаются шутками, больше ничего.
Комиссар. С этого начинается; я знаю. Но кончается иначе, — так гласит донесение. Вы были актером?
Хозяин. Директором, господин комиссар. Директором превосходной труппы, которая в последнее время играла в Дени.
Комиссар. Это безразлично. Потом вы получили маленькое наследство?
Хозяин. Ничтожное, господин комиссар, и говорить не стоит.
Комиссар. Ваша труппа распалась?
Хозяин. Да, и наследство тоже уплыло.
Комиссар(улыбаясь). Прекрасно. (Оба улыбаются. Внезапно переходя в серьезный тон). Вы открыли кабачок?
Хозяин. И дела в нем пошли прескверно.
Комиссар. Затем у вас явилась мысль, надо признаться, не лишенная некоторой оригинальности.
Хозяин. Вы заставляете меня гордиться, господин комиссар.
Комиссар. Вы снова собрали свою труппу— и здесь разыгрываете странны и даже не безопасные комедии.
Хозяин. Если бы они были не безопасны, господин комиссар, у меня не было бы такой публики— могу сказать, знатнейшей публики Парижа. Виконт де Ножан мой ежедневный посетитель, маркиз де Лансак приходит часто, а герцог де Кадиньян усерднейший поклонник моего первого актера, знаменитого Анри Бастона.
Комиссар. Может быть и поклонник таланта или талантов ваших артисток?
Хозяин. Если бы вы были знакомы с моими миленькими артистками, господин комиссар, вы никого в мире не стали бы укорять за это.
Комиссар. Довольно. Начальству донесли, что увеселения, устраиваемые вашими… как бы мне сказать…
Хозяин. Скажем «артистами» — этого довольно.
Комиссар. Я остановлюсь на слове «субъекты». — Что увеселения, устраиваемые вашими субъектами, переступают во всех отношениях пределы дозволенного. Ваши… как бы вам сказать… ваши искусственные преступники ведут здесь речи, которые, как гласит донесение (он справляется, как и несколько раз до этогo, в записной книжке) — не только безнравственны, это бы нас мало беспокоило, но могут сильно влиять в смысле подстрекательства, — что в столь тревожное время, как переживаемое нами, не может быть безразлично начальству.
Хозяин. Господин комиссар, на подобное обвинение я могу ответить только учтивым приглашением присутствовать при представлении. Вы увидите, что здесь не происходит ничего, носящего характер подстрекательства, хотя бы уж потому, что на мою публику это не действует. Здесь зрелища театральные — вот и все.