Речник мог пересчитать по пальцам всё металлическое, что у него было. А здесь пропадали тысячи мешков драгоценного вещества. Проклятые лучи!
Налетел ветер и погнал хлопья пепла между рядами домов, опутанных лозами и сетью древесных корней. Туда пошёл и Фрисс.
Странные мысли посещали его в руинах. Он хотел бы знать, какие люди жили здесь. Он поднимал голову, но не видел крыш домов. Эти здания были выше Высоких Деревьев. Он смотрел вниз - там лежали обломки стен, стекла, хлопья ржавчины и комья пепла, и травы оплетали их и силились зацвести. Фрисс, опасливо оглянувшись, создал облачко водяной взвеси и опустил на пересохшее подобие земли. "Может, эти травы в конце концов истолкут мёртвый камень в пыль!"
Пряди мха спускались по пыльной стене. Фрисс смахнул пыль - вместе с ней слезли хлопья светло-голубой краски, проступил тусклый зеленоватый рилкар с потёками и следами оплавления. Из ближайшего окна кто-то вырезал стекло - срезы выглядели аккуратно. Остальные окна просто разбили, и возможно, это сделал взрыв, уничтоживший Тлаканту. Ветер свистел в чёрных провалах и гнал по улице пепел и пыль.
Кое-где ещё Фрисс видел следы попыток оторвать или отрезать что-нибудь от развалин - кусок металла, красивый скол фрила или гладкое оконное стекло. Он нахмурился, присмотрелся внимательнее - нет, отметины старые. С тех ещё времён, когда окрестные жители тянули отсюда всё, что могли открутить, пока волна смертей не прошла по соседним участкам. Любая вещица из развалин излучала Сиджен сильнее, чем мёртвая вода с сарматской станции. Халан уже утомился отгонять юнцов-Речников от Старого Города - а Речникам полагалось отучать от мародёрства жителей. И Фриссу, пока он был в отряде Геса Моско, пришлось заниматься просвещением. Рассказывать о крысах, стремительных убийцах-Фойстах, незримой смерти... Зато сам он помнил всё это, будто не провёл десять лет в Олдании. Будет ли прок от его знаний тут, среди серых стен и мерцающей пыли...
В переулках Старого Города стояла тишь. Обугленные стены молчали, и даже мох не скрывал их. По этому переулку пронеслись когда-то лучи и навеки впитались в рилкар. Здесь шёл Пучок...
Фрисс остановился. С ветки Дерева Ифи - правда, оно не доросло ещё до дерева и казалось скорее кустом - свисал обрывок красного плаща. Такие плащи носили Речники, и Фрисс был бы так одет, если бы плащ поверх скафандра не выглядел глупо и нелепо. Кто-то зацепился за куст - наверное, очень спешил! "Аойген ему в помощь," - покачал головой Речник, глядя на красный лоскут. "Вдруг да не облучился..."
Переулок закончился, знакомые окраины остались позади. Ничего способного вспыхивать Речник пока не нашёл, горелые крысы тоже ему не попались. А дальше начиналась неизвестность.
Эта улица была широкой, как приток Реки. Рилкар лежал на ней полосами, где в два слоя, где в три. Фрисс припомнил один из рассказов Иригина, правителя Наои и знатока древностей, - о дорогах Тлаканты, которые сами двигались и везли путников к цели. Наверное, эта слоистая мостовая была такой... "Живая дорога!" - Фрисс невольно усмехнулся. "Чего только ни услышишь..."
Что-то, как показалось Речнику, сверкнуло за провалом двери, давно сорванной с петель и расколотой на части. Он вошёл в дом, стараясь не поднимать шума, и уткнулся в неподвижный подъёмник. Блестела одна из кнопок на его двери - древние зачем-то сделали её светящейся, она и светилась до сих пор. Фрисс постучал по ней пальцем, заметной вспышки не дождался и решил, что не её свечение насторожило Найгиса.
"Загляну в одну пещеру," - подумал он, покосившись на бесполезный подъёмник. "Искать тут нечего, всё давно растащили, но... И как они все жили тут без лестниц?"
Сколько металла и стекла пропадало здесь - и сколько лишних преград возвели древние на пути Речника... Фрисс хотел уже бросить эту затею, когда дверь с ужасным скрипом открылась. Странно, что сюда не сбежались крысы со всего города!
Он вошёл в коридор. Здесь до него никто не был с самого Применения, и ему тоже заходить не стоило. Одно из ответвлений Пучка вошло именно в эту комнату.
Расплавленный скирлин у стены, несколько странных предметов, слишком крупных, чтобы Фрисс мог их унести, и слишком обугленных и облучённых, чтобы он захотел их тащить. Выбитое окно и горка расколотых костей под ним. Фрисс неосторожно выдохнул, и кости осыпались пеплом. Кто-то погиб здесь, и никогда Речник ничего о нём не узнает...
Фрисс покинул мёртвый дом и пошёл дальше, разглядывая редкие полустёртые знаки неведомых письмён на стенах. По другой стороне тихо, как тень, проскользнул Фойст - изящный и быстрый демон с острейшими когтями. Речник вовремя притаился за углом - Фойсты дружелюбием не отличались.
Спрятался с одной стороны - заметили с другой: что-то зашуршало сверху, и пыль посыпалась с подоконника. Бурая крыса размером с крупную кошку спускалась по стене, подозрительно сверкая глазами. "Разведчик!" - Фрисс прижался к стене, тихо вынимая меч из ножен. Одного удара хватило, крыса метнулась в сторону, но клинок пронзил её насквозь.
"Повезло," - Речник выдернул меч и настороженно огляделся. "Теперь эта пакость не приведёт сюда стаю..."
Внезапно стены перед глазами поплыли. Фрисс едва устоял на ногах, его бросило в жар, потом в холод. "Что это?!" Он постоял у стены, выравнивая дыхание. Вроде прошло, но сразу захотелось уйти прочь. Ощущение опасности сгустилось, как облако, и окутало Фрисса. Дома-горы давили на него. Мёртвый город, город, где живёт смерть...
Странный возглас заставил его вздрогнуть и очень осторожно завернуть за угол.
- Кьяа! Моё! Верни!
Неизвестный говорил быстро, на грани визга, вроде бы по-сингельски, но так, что Фрисс еле слова разбирал - какой-то скрежет заглушал их.
- Кьяа! Дурень! Лапы! - заверещал в ответ другой голос, более низкий, но тоже писклявый.
- Конт врёт! Конт - вор! Верни! - заорал первый.
- Тихо! Дом Стинка! Стинк убьёт! - вмешался третий, тихий, но гулкий.
- Стинк убьёт, - подтвердил вполголоса четвёртый, и Фриссу показалось, что он самый младший или самый мелкий из всех. Кто может браниться посреди мёртвого города? Не крысы же, в самом деле...
За углом Фрисс обнаружил небольшую площадку, сплошь залитую рилкаром, сквозь который так и не смогла пробиться трава. Над площадкой возвышалось здание, формой похожее на башню, а над башней - высоченная ветвистая мачта, вроде тех, что высились над сарматской станцией. Но там по ветвям бегали неяркие огни, эта же мачта была чёрной и безжизненной. Одна из стен здания раскололась и осыпалась грудой рилкаровых кирпичей, и Фрисс мог увидеть внутренности - сложенные друг на друга красные бублики из чего-то, похожего на гранёное стекло. Некоторые из них свалились с общего стержня и лежали поблизости, другие перекосились, когда стержень искривился. Рилкар был оплавлен, а внешнее покрытие - кирпичного цвета фрил - почернело, вздулось и пошло пузырями. На уцелевшей стене ещё виден был чёрно-жёлтый трилистник, предупреждающий об опасном излучении, язык пламени в треугольнике и какие-то надписи на неизвестном Фриссу языке. На бубликах, обломках стены и на мостовой вокруг пролома сидели разномастные крысы - и приглушённо, но сердито ругались между собой. Фрисс неслышно подобрался к башне, крысам пока было не до посторонних. "Где они человеческий выучили?!" - думал он в изумлении.
- Кьяа! - крикнула крупная крыса, сидевшая на задних лапах среди красных колец. На её светло-серой шкуре выделялись чёрные полосы.
- Тихо! Я говорю!
- Конт говорит! - подтвердила здоровенная серая крыса без полос и почти без шерсти, зато в броневых пластинах и иглах, которые торчали из её тела во все стороны. Ещё у неё было два хвоста и какой-то темный предмет в лапе.
- Вилзан - дурень! - заявила полосатая крыса, на что взвилась ещё одна серая, поменьше, с одним хвостом и без лишней брони. Бронированная в ответ оскалилась.