Сухие стебли раздвинулись и показалась чёрная морда. Она уткнулась в своё потресканное отражение на стеклянной поверхности. Язык обречённо лизнул мёртвую воду. Магай смотрел вперёд, но его остекленевший взгляд уходил в обратную сторону, вглубь самого себя. Его уши поднялись торчком. Он впервые услышал озеро.
Черному Ваю надоело лакать сухое зеркало и он повернулся на свою жертву. Выражая неподдельное щенячье удивление, Вай склонил голову на бок. Впервые в жизни он был озадачен. Вай бесшумно подкрался по берегу, понюхал белое существо и присел рядом. Он пытался нащупать ускользающий от его разума подвох. Вдруг задрал одно ухо и застыл в удивлении. Он тоже услышал озеро.
— Здравствуй, Черный Вай, — неожиданно для самого себя проговорил Белый Магай. Он с ужасом потрогал свой рот, щупая место, откуда только что раздались отзвуки его мыслей. Вай с интересом заглянул туда же, изучая новую механику взаимодействия.
— Здравствуй… — Вай отпрыгнул и замотал головой, пытаясь сбросить со своей морды незнакомое ощущение.
Затем снова приблизился, сбитый с толку новой мыслью, которую тут же озвучил:
— То есть как? Почему ты не боишься меня?
Магай попытался ему улыбнуться, но растрескавшийся рот настолько широко не слушался.
— Мне больше нечего бояться. Оглянись вокруг. Ты что, не видишь, что происходит?
Вай навострил уши и замотал головой по сторонам.
— А что происходит?
— Вай, наш мир больше не дышит. Он же мёртвый. Я смотрю ты напился из стеклянного озера?
Вай озадаченно подвигал сухим языком.
— Посмотри на эти трещины. Они же повсюду. Они даже на нас — он вытянул свою белую лапу. Мелкие трещинки паутинкой окутывали его белую шерсть. Вай понюхал свою пересохшую лапу черным потресканным носом. Задумчиво хмыкнул. Заглянул в свое расколотое отражение и осторожно нажал на него. Снова хмыкнул и повернулся на магая:
— И что это значит?
— Откуда я знаю? Я вижу то что вижу. Это мёртвый мир. А мы с тобой, кажется, ещё нет. И мы остались совсем одни.
— Как одни?
— Я последний белый магай. Ты же всех сожрал, Чёрный Вай.
— Как последний? А я? Я тоже последний?
Магай тяжело вздохнул и пожал плечами. Он подобрал под себя ноги, обняв белые коленки и оперевшись о них подбородком, закрыл глаза, накрыв их белыми ушками.
— Съешь меня, Чёрный Вай.
— То есть, как это съешь? Я так не могу.
Он посмотрел на небо и только сейчас заметил его не живой тусклый свет, равномерно подрагивающий желтой потресканной безысходностью.
— Небо…
— Угу, — Белый Магай кивнул, — съешь меня Чёрный. Ты же за этим сюда пришёл.
Вай встрепенулся и навострил уши, поворачивая их в разные стороны, — ты слышишь? Опять!
— Слышу. Это озеро. Оно заговорило. И нас научило говорить.
— И продолжает учить.
— Ага. Слышишь это — «мы должны обернуться».
— «И тогда»…
— «Мы найдём выход»!
— Но что это «обернуться»?
Белый Магай повернулся спиной к озеру и уткнулся в жёлтые камыши.
— Нашёл что ни будь?
— Неа.
Чёрный Вай закрутился волчком. Хмыкнул, недовольно оглядываясь. Затем припал носом к земле и затрусил вдоль берега.
Белый Магай прижался к паутине зеркала и снова прислушался.
Он поднёс лапу к пересохшему рту и схватился за неё зубами. В них остался белый комочек шерсти. Магай выплюнул его. Пушок покатился по стеклянной поверхности озера.
Чёрный Вай внимательно проследил за его движениями. И повторил за Магаем, вырвав из себя клок шерсти.
— Смотри! — он затрусил обратно и вытянул перед Магаем чёрную лапу. На месте укуса торчал густой белоснежный мех.
— Обернуться значит измениться! Видишь, я оборачиваюсь! А ты?
Магай вытянул свою лапу — на месте укуса лысое розовое пятнышко.
— Не знаю. Наверное.
В этот момент произошло чудо.
Оба комочка, белый и чёрный, притянулись друг к другу и закружились в чёрно-белом вихре, под которым стеклянная поверхность озера вздрогнула и заволновалась.
Звери подкрались к «оттаявшей» полынье в которой растворился вихрь вместе с комочками. Под толщей воды на самом дне они увидели зелёную надпись.
— «Выход»?
— Выход!
Не говоря ни слова, Чёрный Вай прыгнул в прорубь, доплыл до самого дна и не прощаясь, исчез в светлом пятне под зелёной надписью.
Магай обернулся по сторонам, чтобы проводить последним взглядом свой родной затвердевший мир. И уже собрался нырнуть, вдруг осёкся, еле удержавшись на краю проруби.
С берега озера на фоне жёлтого монолита сухого камыша на него смотрел молодой зелёный стебель. Росток подрагивал, как будто на ветру. Потому что чувствовал свежий ветер. И был настоящим, единственным живым существом в этом мире. Сочным и полным здоровья и сил.