Итак, построение отдельных глав и целых отделов по существу одинаково: Катон или «нанизывает» одну подробность за другой (реже) или же обычно не исчерпывает большую тему сразу, до конца: он предпочитает вернуться к ней раз и другой, дополнить сказанное рядом новых подробностей, а в промежутках заняться другими темами. Такой способ письма был, по всей вероятности, характерен для Катона не только в его «Земледелии». Его речи и его «Начала» дошли до нас в форме слишком отрывочной и в отрывках слишком малой величины, чтобы можно было судить о характере их композиции. Мы располагаем, однако, по этому вопросу драгоценным свидетельством Авла Геллия, который, защищая Катона от нападок и упреков цицеронова отпущенника и секретаря Тирона, так характеризует речь Катона, произнесенную в защиту родосцев: «... она была написана не слишком стройно [distincte]... Катон пользовался вперемежку всеми способами защиты и нападения: он то рекомендует родосцев как людей с великими заслугами, то, обеляя их как невинных, бранит римлян за то, что они гонятся за их имуществом и богатствами, то умоляет, как за людей заблудших, то указывает на их необходимость для государства. Все это, пожалуй, можно было сказать стройнее [distinctius], изящнее и ритмичнее, но вряд ли сильнее, живее» (7.3.52 и сл.).
Как понимать все эти nunc-nunc-nunc в соединении с признанием в отсутствии стройности построения? Как указание на то, что Катон переходил от одной темы к другой? Но как иначе мог он вообще строить свою речь, как не перебирая выдвигаемые им положения одно за другим? По содержанию положения эти друг другу не противоречат. Дело было, очевидно, в том, что Катон именно возвращался неоднократно к одной теме, что до конца с одного разу он ее не разрабатывал и не переходил последовательно, покончив с одной, к другой. Иными словами, он писал свои речи так же «нестройно», как и «Земледелие». Почему? Неужели так трудно было собрать и свести вместе то, что относилось к одному вопросу, например, к хлебной ниве, к удобрению, к винограднику? Надо полагать, что не в одной композиционной неумелости, - хотя эта неумелость и естественна для писателя того времени - надо искать ключ к катоновской манере письма, по первому впечатлению столь непривычной и действительно для нашего восприятия очень нестройной.
Катон был опытным и умелым оратором. Дошедшие до нас клочки его речей не оставляют сомнения в его умении убеждать и в силе его красноречия. Основные правила ораторского искусства, с таким блеском использованные мастерами латинской речи I в. до н. э., были, конечно известны, если не теоретически, то практически и Катону, и его современникам. Чтобы овладеть своей аудиторией и подчинить ее себе, надо было располагать какими-то средствами воздействия на нее, и эффективность этих средств коренилась в знании этой аудитории и в умении приспособляться к ее уровню - уровню людей, которые не были охотниками до чтения и не любили затруднять себя напряженной умственной работой. Знаменитое правило varietas delectat перед лицом таких слушателей приобретало сугубое значение: постоянная смена одной темы другой поддерживала их внимание, не давала им соскучиться, а кроме того эти небольшие абзацы - именно в силу краткости своей - хорошо запоминались слушателем и читателем, которому систематическое и длительное напряжение мысли и памяти было непривычно. Мало того: показать ему сразу те стороны данного вопроса, которые Катон считал главными, означало представить этот вопрос в полном его составе, и такой целостный охват отвечал синтетическому складу мышления самого писателя и его восприятию действительности. Читатель сразу видел, что при покупке имения он должен обращать внимание не только на само имение, но и на местность, в которой оно расположено; характеристика вилика слагалась из качеств, распределенных по трем различным категориям, которые сразу же и показаны; виноградник, хлебная нива и сад проходили перед читателем в первых же главах «Осени». Постепенное ознакомление аудитории с каждой темой, когда, при неоднократных возвращениях, к ней добавляются новые и новые подробности, - это, по существу, тот же самый прием, которым и по сейчас пользуется опытный преподаватель, когда он не засыпает свою малоподготовленную аудиторию ворохом сведений по данному вопросу сразу, а преподносит их постепенно, небольшими порциями и не боясь повторений.
Как в человеческом организме одновременно работают самые различные органы, обусловливая его жизнь этой совокупной работой, так и для жизни хозяйства необходимо одновременное сочетание различных работ, которые или равномерно повторяются изо дня в день, или сменяют друг друга в зависимости от времени. Тут пашут землю, там подчищают деревья и лозы, здесь готовят корм скоту; в одном месте убирают навоз, в другом моют овец, там засаливают маслины, а тут пекут коржики. В этой единовременной пестроте и находит свое выражение органическое единство хозяйственной жизни, которое живо ощущали Катон и его современники.