АНТОНИНА. Ура! Едим! Надо кушать! Яблок Рая хотела — вот они, ура, все за стол! (Поправила платье.) За стол, гады проклятые, за стол! (Плачет.)
АЛЕКСЕЙ. Там ходит кто-то по траве, кто-то на что-то наступил и был крик, ор, там что-то такое страшное, мне опять этот старик… Старик!!!! Старик!!!!! Этот старик!!!!! Он тут, этот старик!!!!! Старик!!!!!! Старик!!!!! Старик!!!!
Все смотрят на Алексея, который как червяк вертится на полу.
Я умру, умру!!! Когда-нибудь я умру, и ничего не будет, даже обычного вставания ночью по нужде не будет, ничего не будет, ничего!!!!
АНТОНИНА. Все за стол!!! За стол все!!! За стол!!!
Тоня перепугано озирается. Тащит Алексея в комнату, кладёт на кровать. Соловей пожал плечами, поманил пальцем Раису к себе, что-то шепнул на ухо, смеётся. Раиса посмотрела на него внимательно, хмыкнула, и они тихо, быстро пошли по лестнице вниз, в библиотеку.
Тише, Лёшка, тише ты, ты больной, ты не придуривался? А вот Фантик, смотри какой красивый, он тебя забодает-забодает, ну? Тихо!
АЛЕКСЕЙ. (Шепчет.) Тоня, Тоня, я скоро умру, этот старик рядом, этот старик, он тут, он ходит вокруг дома!!! Я не жилец, я умру и тогда — зачем, зачем я жил, зачем, зачем?! Я искал какую-то правду, я искал счастье своё, я искал что-то и так и не смог найти, Тоня, Тоня! Зачем я жил, почему мне дана была такая короткая жизнь, Тоня?! Нет правды, нет смысла, но где-то есть великий смысл, где, где, Тоня, Тоня, ты слышишь меня, Тоня, как болит всё внутри, я смотрел, глядел сегодня на небо, Тоня, радость моя, Тонечка, глядел и думал, на купол смотрел, на чашу, опрокинутую над нами, на звёзды далёкие! Тоня, моя жизнь для вечности краткий миг, раз — и нету меня, песок, пыль, нету ничего, и тогда — зачем я страдал и мучался, зачем я жил, Тоня, Тоня, Тоня?!
АНТОНИНА. Спи, спи, спи, давай, и Фантик спит, спи, спи, спи!!!
АЛЕКСЕЙ. (Долго молчит, внимательно смотрит Тоне в глаза, тихо.) У меня на носу прыщик. В нём кто-то живёт, в прыщике в этом. Понимаешь? (Пауза.) Покатился, а меня стали толкать, я качусь, я с ними пока застрял, но скоро я упаду, все увидели, что я тону и стали помогать тонуть, помогать, подталкивать!
АНТОНИНА. Смотри, Фантик, забодаю-забодаю!!!! (Тычет игрушку в Алексея.)
АЛЕКСЕЙ. Свет, свет, свет!!!!
Сполз к кровати, кинулся к окну в коридоре. Тишина. Ласточки возятся в гнёздышках и слышно, что они воркуют что-то.
АНТОНИНА. Хватит!!!!!!
Обхватила Алексея, тащит на кровать. Он упал на постель, рыдает. Тоня озирается. Взяла ослика в руки. Куснула губу, поправила платье. Вышла, смотрит в глаза официанту.
ОФИЦИАНТ. (Улыбается.) Лишнего перебрал? Бывает. Мне убирать или далее?
Тоня молчит, смотрит на него. Смахнула слёзы.
АНТОНИНА. Иди сюда, что-то скажу. Не бойся. Мне страшно, милый. Дай мне руку, а? Пожалуйста?
ОФИЦИАНТ. В этом доме все очень любят жать друг другу руки.
АНТОНИНА. Тихо! Тише! Я прошу тебя: ты не мог бы меня успокоить? Это так просто! Ты прижми меня к себе, и мне сразу станет спокойнее. Понимаешь? Мне надо обязательно, мне страшно, страшно, подержи меня и Фантика, поддержи нас, нам страшно, страшно!!!!
Взяла Официанта за руку, потащила за собой по лестнице вниз.
На первом этаже Соловей прижал к себе Раису, что-то шепчет ей на ухо, смеются. Тоня с Официантом спустились по ступенькам, быстро прошли к берёзе. Тоня повернула его лицо к своему, стала целовать быстро и мелко.
Лаура у окна первого этажа, смотрит на Соловья, трёт кулаком стекло. В руке у неё ласточка мёртвая. Молчит.
Плачет на втором этаже Алексей.
Темнота
Занавес
Конец первого действия.
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
Третья картина
Прошло пять дней. Вечер. В доме что-то рухнуло, какая-то балка. Дом словно осел, просел, воздух из него вышел. И, главное, эти две линии, эти черточки, стрелы, эти ласточкины хвостики — оборвались. Болтаются струны над домом.
В доме нет света. Темнота. Сидят при свечах. Из колонки перестала бежать вода. Окна первого этажа снова закрыты ставнями. Светит луна и светло, как днём.
У дома стоит молодой парень-гаишник, машет проезжающим машинам полосатым жезлом. Гаишник в кожаной робе с вмонтированными в одежду красными стекляшками, которые в темноте светятся.
Соловей сидит на матрасе в коридоре, пьяный. Ноет, кричит. В руках у него гармошка. Время от времени Соловей растягивает меха и нажимает на одну кнопку — будто вой из мехов несётся, будто дразнит кого гармошка или плачет. Соловей весь в грязи вымазался, волосы спутались, ссохлись. Алексей на стуле, Раиса рядом.
РАИСА. (Ест лук.) Пятый день сидит, плачет. С утра под машину лёг вышел. Думал, что машина его переедет, не заметит шофёр, подумает — куча грязи. Долбак ты, Соловьюга! Еле вытащила с дороги. Хватит тебе. Ты сколько дней уже датый сидишь? Вчера крысу поймал, поджёг, в нору пустил, дом спалить решил? Дурак ты, долбак чертов!
СОЛОВЕЙ. (Поёт.) Я больной, ты больной, приходи ко мне домой, будем вместе анашу глотать! Ай, Лаурочка!
АЛЕКСЕЙ. Что ты мелешь?
СОЛОВЕЙ. Мамаша, мамаша хочу я анаша! Правильно, я долбак, а вы оба двое умные, сидят тут, собаки, чего сидите, уйдите, дайте мне покричать, побиться дайте мне! Ай, Лаурочка моя, Лаура!
АЛЕКСЕЙ. Молчи, молчи, ты спать не даёшь, я не могу спать, у меня в голове всё смешалось, замолчи, Соловей, перестань, не вернётся она уже, не вернётся!
СОЛОВЕЙ. Не вернётся? Ты откуда знаешь? Что ты знаешь? Тварь ты поганая! Косой, косой, подавился колбасой! Академик, писатель, паскудины все вы, ай, Лаурочка моя, всё из-за тебя, ты приехал, она из-за тебя!
АЛЕКСЕЙ. Да я-то здесь при чём?
СОЛОВЕЙ. (Плачет.) От вас зараза идёт, от вас, вы всех заражаете, мы так мирно жили, душа в душу, яишенку ели, по огороду ходили, картошечку садили, а теперь кому я буду её копать, зачем она мне, ай, Лаурочка моя, Лаурочка!
АЛЕКСЕЙ. Хватит!
СОЛОВЕЙ. Я-то вот просто пьяница, а ты — наркоманина проклятая, да, да, поди, наверное! Не может быть, чтоб ты ни с того, ни с сего так с ума начал сходить! Люди так с ума не сходят! Вы там привыкли, в верхах-то, всё не по-людски делать, изголяться, придумывать, сволочи! И Лаурка из-за вас ушла, из-за вас!
АЛЕКСЕЙ. Это лекарство! Я принимал лекарство! Мне нужны были уколы, понимаешь?!
СОЛОВЕЙ. Уколы тебе нужны были, ври! Не ври! Ты орёшь по ночам, за стенкой, тебе кошмарики такие снятся, будто ты десять человек кокнул! А может, и убил, может, ты сто человек зарезал, раз так орёшь! Так просто люди не орут!
АЛЕКСЕЙ. Мне плохо, у меня нервная система нарушена!
СОЛОВЕЙ. Нервная система у тебя нарушена? Отчего она нарушена? От того, что жена ушла? Дак пришла же, назад пришла! А у меня нервная система может быть тоже нарушена, нет? Или только вам можно? От меня не жена, от меня душа ушла моя, мне теперь ложись, помирай, я старик стал, старик, ай, Лаурочка моя. Лаура!
РАИСА. (Ест конфеты, бумажки на пол кидает.) Ну хватит, закрой ротяку, меня прям убивает этот уровень!
СОЛОВЕЙ. (Алексею.) Всё дело в вас, в “инах” проклятых, ай, Лаурочка моя родная! Вот официант тот ходит сюда, ходит неделю уже! К тебе? К кому? Вы все там друг с дружкой перетрахались, вам друг с дружкой завалиться в койку — как два пальца, вы мать родную продадите, отца, братьев, сестёр!