И он скособочил голову.
— Секрет?
— И еще какой!
— Хм! Я тебе — мясо, а ты мне — секрет? Неравноценно!
— Мясной секрет!
— Это как же?
— В нем много-много мяса! На всю жизнь! Твоё счастье, что ты встретил меня! — разошёлся Ромка. — Когда ты летел над лесом, видел на поляне старика?
— Видел. Это наш Земленыр.
— Правильно. А ребятишек с ним видел?
— Видел. Мальчишку и девчонку.
— О! Это мои эти… как их… враги! — Ромка чуть не сказал «друзья». — А у мальчишки… Э-э, сперва угости!
Коршун оторвал одно крылышко. Ромка проглотил его не жуя, вместе с перьями, — и продолжил:
— А у мальчишки на плече сидит птичка. Видел?
— Видел.
— Так вот, стоит… Дай еще! — Унш бросил второе крылышко. — Так вот, стоит эту птичку съесть — век будешь сытым! Никаких забот! Ну, как секрет?
— А не врёшь?
— Да чтоб мне не быть рысёнком!
Это была суровая клятва.
— Хорошо, — сказал Унш. — Но почему ты сам, вместо того чтобы побираться, не съешь ее?
— Пробовал. Не подпустили! Отлупили. Во, пощупай! — показал он шишку на лбу. — С земли трудно! А тебе с неба — раз плюнуть! Крутись около, и чуть зазеваются — хвать!
— Да уж знаю, что делать!
Унш вытянул полуоблезшую шею и прислушался. Будущая вечная сытость толкала его на немедленную слежку, но сиюминутный голод требовал утоления, и коршун принялся торопливо рвать рябчика, соря в морду рысенка пёстрые перья.
Глава шестая ВОПЯЩИЕ ЦВЕТЫ
Шли лесом.
Как Вася ни оберегал Ду-ю-ду от веток, они то и дело задевали ее и раз даже смахнули с плеча. Это было и больно и опасно, потому что подлый Ромка мелькал поблизости. Тогда Земленыр ловко сплёл из прутиков маленькую клетку, и птичка радостно перебралась, туда.
К полдню выбрались на опушку.
Перед ними лежало огромное, без единого деревами кустика, поле, заросшее высокой редкой травой, над которой возвышались какие-то двухголовые жёлто-красные цветы. Сильно палило солнце. Низко кружил старый коршун.^
Земленыр сказал:
— Это конец моим владениям.
— А дальше куда? — спросил Вася.
— Где-то есть дорога, но мы пойдём через поле, чтобы никого не встретить. На запад, за солнцем!
Вася повернулся к лесу и крикнул:
— Ромка! Ты где?.. Эй, уши с кисточкой! — Рысёнок не отзывался. — Я знаю, ты здесь!
— А его зачем? — нахмурился Пи-эр.
— Пропадёт без нас.
— И пусть!
— Нельзя! Человек все же! — И опять крикнул в лес:
— В общем, слушай! Мы пошли в аптеку за лекарством, чтобы вылечить Ду-ю-ду! А ты или жди нас тут, или беги за нами! Только подальше! Понял?
— Понял! — раздалось из чащи.
Земленыр махнул рукой.
— Курс — перпендикулярно!
— Это по моей части! — воскликнул Пи-эр. — Перпендикулярно-радиально-диаметрально! — И он гордо покатился вперёд.
Жёсткая, тощая трава доходила до груди. Почва была сухой, твёрдой и в трещинах. Именно из трещин росли цветы, оказавшиеся с длинными колючками. Если бы они стояли сплошь, было бы не пройти, но они торчали строго в шахматном порядке метрах в двух друг от друга, словно их специально посадили. Мясистый стебель на середине раздваивался и оканчивался двумя цветками: большим красным раструбом и жёлтым пушистым шариком величиной со взрослый кулак. Поодиночке или по три-четыре они почему-то не росли, обязательно по два.
— Я читала одну сказку, — вспомнила Люба. — Там было маковое поле. И там герои чем-то надышались и уснули. Интересно, не случится ли и с нами такое?
— Не знаю, — буркнул дед.
— Будем надеяться, что нет, — заметила Ду-ю-ду.
— Тем более что цветы ничем не пахнут, — сказала девочка, сунув нос в раструб. — А красивые! Особенно вот этот, колокольчиком. Тебе нравится, Ду-ю-ду?
— Нравится.
— Ну, если вам нравится, то… — Вася срезал раструб и протянул Любе. — Пожалуйста!
И тут случилось странное: жёлтый шарик глухо лопнул, брызнув прозрачной тёплой жидкостью, а срезанный цветок пронзительно завопил. От неожиданности Вася выпустил его, но и упав, тот продолжал вопить, покуда Земленыр не придавил его сапогом. Но — жуткое дело! — затрубили соседние цветы, да так оглашено, что путники зажали уши и прищурили глаза.
Тотчас на горизонте показались клубы пыли, неся в себе какое-то грязное чёрное ядро.
— Карета! — прошептала Люба.