— Не знаю, Зем! А в чем вы были разными? Конкретно!
— Ну, например он очень боялся темноты, а я — нисколечко! Или вот: я безумно обожал яичницу, он её терпеть не мог!
— Яичницу? — переспросила Люба.
— Да, обыкновенную глазунью. Его тошнило от неё, а я, бывало, с полдесятка яиц уплету и смотрю, не добавят ли ещё! — Люба живо вспомнила, как фокусник Корбероз готовил из речных камней яичницу и как грустно ел её Ромкиной вилкой-рогаткой. — И прозвища дала нам мама наоборотные.
— Как это — наоборотные?
— Ну, например, одного звать Сон, а второго…
— Нос! — радостно догадалась Люба.
Ей вообще было приятно и радостно разговаривать со стариком. Она рассчитывала, что он отделается двумя тремя простенькими фразами, и уж никак не ожидала большого и серьёзного разговора. И о чем? О любви и смерти! На эти запретные для детей темы! Получалось целое заседание кружка мыслителей. Особую прелесть беседе придавала таинственность ночи, её безмолвие и звёздная веснушчатость. Будь Земленыр в своём полном, так сказать, объёме, впечатление было бы, пожалуй, слабее, чем так, когда торчала одна голова, едва светлевшая в ночной темноте, как капустный кочан. Порой Любе становилось на миг жутковато: уж не сама ли ночь общается с нею?
Чувствовалось, что деду для выразительности и полноценности разговора не хватает движений, жестов и он заменяет их щёлканьем языка, цыканьем, похлопываньем губ и покашливанием.
— Верно: сон — нос. Или кот — ток! Только здесь оба слова со смыслом, а у нас со смыслом было одно, брайтово, кажется, или наоборот. Но я, к сожалению, начисто забыл, какие это были имена, осталось лишь смутное ощущение чего-то дурашливо-ласкового. И фамилию забыл, вроде бы совершенно простенькую! Боюсь, что эта моя забывчивость причинит нам немало затруднений, когда мы войдём в Оскорбин… Что ещё? Роста мы были одинакового, оба коротышки, и на здоровье оба не жаловались… М-да, где-то сейчас лежат его родные косточки? Или так и летают по воздуху скелетом, как та лошадь по степи, и не на что им наткнуться, чтобы рассыпаться! — Земленыр глубоко вздохнул и цыкнул зубом.
— И ещё есть одно различие, — вдруг сказала Люба, — у тебя привычка вставлять в речь фразу «смешно сказать», а у него — «грустно признаться». Так ведь?
— Так! Именно «грустно признаться»! Слушай, девочка, откуда ты это знаешь?
— Я кудесница! — заявила Люба с гордым удовольствием, оттого что так ловко разрешила — как бы это сказать? — не загадку, а жизненную ситуацию.
— Нет, правда, Люба, как? Откуда? — от нетерпения дед вынырнул и сел на корточки перед Любой.
— Зем, ты уверен, что брат твой погиб?
— На сто процентов! Будь он жив, он бы искал меня!
— А может, он ищет!
— Смешно сказать, но что-то незаметно его поисков.
— А может, это трудно! Может, он залетел туда, откуда добраться до нас невозможно!
— Для братовой любви нет ничего невозможного, девочка! Не попади я в эту пожизненную ссылку, я бы всю землю перекопал, вернее, все бы облака перелопатил, а нашёл бы его! Королю бы упал в ноги, чтобы помог! А что я там мог, в лесу, хоть и волшебном? Ничего! Только нырял да разводил тары-бары с лесными обитателями. Без людей ничего не сделаешь! Хорошо хоть вас под старость встретил, пусть вы и «оттуда»!
— Зем, а до нас ты встречал кого-нибудь «оттуда», как ты говоришь, из нашего нормального, поправдешного мира?
— Грустно признаться, нет! Но слышал о пришельцах от зверей и птиц. Вы мне очень понравились, и отсюда я делаю заключение, что ваш мир организован толково!
— Да, он ладно скроен и крепко сшит, как говорит мой папа-плотник о хорошо построенном доме. Но о самом главном про нас ты, Зем, не догадываешься даже! Мы — посланники твоего брата! — с хрипотцой от волнения высказала она только что родившуюся, но исподволь и помимо её воли, как патрон в Васином пистолете, созревавшую мысль, семена которой проклюнулись ещё при рассматривании медали «ЗА» с вензелем «КБР». Теперь вся логическая цепочка замкнулась, и Люба была полностью уверена, что замкнулась правильно, поэтому она смело повторила: — Посланники твоего брата! Привет тебе, Зем, от брата!
— От брата? — изумился старик и онемел.
— Да. Жив он и здоров! И разыскивает тебя изо всей мочи: каждый год направляет сюда своих посланников, и обидно, что ты с ними до сих пор не встретился.