А Фью-Фиок-младший выбрался из садика между тем, открыл дверь, и на крыльцо, как под напором, выдавилась опять вся масса детворы, на этот раз голая совершенно, только на головах сидели двуклювые шапчонки, отчего они походили на неоперившихся голодных птенцов, почуявших корм. Они повернули козырьки-клювики на офицера и так уставились на него глазёнками, что сердце инспектора дрогнуло и он сказал: — Конечно, я не зверь! Ну, хорошо! Будем считать, что мои агенты не заметили берёзового полена, и сотню барбитов я зачёркиваю!
Фью-Фиок-старший сделал знак, и малышня на крыльце дружно отвесила офицеру нижайший поклон. Поклонился и хозяин, говоря:
— Вот уж благодарим! Но осталось ещё шестьсот! Это же разорение!
— Ничего, переживёшь! В прошлом году, небось, не меньше было, выжили!
— Какой выжили! Обнищали совсем! Гляньте! — Он повернулся перед офицером, показывая свои сплошь залатанные разноцветными латками штаны. — Думаете, это мода? Это нищета!
Земленыр опять тронул офицера за плечо, говоря:
— Господин Абдрюкулон, как порядочный человек вы должны проявить жалость к несчастным людям!
— О какой порядочности может идти речь, если я в мундире и на службе? Вот когда я буду в гражданской форме прогуливаться по бульвару, вот тогда требуйте от меня порядочности, да и то… смотря что под этим понимать. Порядочность — это хобби бездельников. Нет, я, конечно, и на работе не зверь, но все имеет свои границы. А, собственно, кто вы такие?
— Перекати-поле, — небрежно ответил Земленыр, рассчитывая шутя отделаться от бдительности офицера.
Но не тут-то было.
— Кто? Перекати-поле? — рявкнул он.
— То есть случайные прохожие.
— Случайные? Как это «случайные»? У нас случайным не положено! Это непорядок! Документы! — со злостью, что какие-то бродяги мешают его основной работе, потребовал инспектор. Старик подал Сильвуплетову бумагу, прочитав которую офицер удивился — очень уж значительными для случайных прохожих оказались на бумаге подпись и печать. И он пристальнее пригляделся к этим прохожим, словно ища в их лицах каких-то дополнительных знаков и примет, которые бы соответствовали документу, и, видимо, нашёл, потому что успокоился и опять уставился в бумагу, затяжно и так умилённо улыбаясь, что от этого умиления аж вспотел, причём, как почудилось Васе, не просто вспотел, а вспотел мёдом — лицо его покрылось крупными янтарными каплями, вытирать которые он не спешил, словно чувствовал удовольствие от этого пота. — Сам барб Сильвуплет подписал! Это большая честь! — Он обмахнулся листком, как веером, и потянул носом. — Божественный аромат!.. К вашему сведению, наша парфюмерная фабрика выпускает духи с названием «Сильвуплет», в честь барба, разумеется, и, надо признать, духи эти пользуются большим успехом, и не только среди дам!.. — Он ещё раз глубоко вздохнул и как-то неохотно вернул документ. — Кстати, барб Сильвуплет только что проехал здесь.
— Мы знаем. Он предлагал подвезти нас, но мы отказались — бедной лошадке и без того тяжело да и Оскорбин уже рядом, — сочинил старик, чтобы ещё более закрепить доверие офицера.
— Продолжайте свой путь! И мой вам совет, странники: реже попадайтесь на глаза! Чужих у нас не очень балуют вниманием и уважением. И скажите спасибо судьбе, что вам попался именно я, человек покладистый! А другой даже на подпись Сильвуплета махнул бы рукой, засадил бы вас в арестантскую и давай бы пытать! У нас в каждом селе есть арестантская! Школы не в каждом, а арестантская в каждом! Ещё бы! С таким народцем держи ухо востро! Так что ступайте и не вмешивайтесь не в своё дело! У нас это не принято!
— Да-да, господин покладистый, то есть господин инспектор, мы сейчас пойдём, вот только как-то бы хотелось помочь этой бедной семье!
— Ой, бедной! Ой, бедной — беднее некуда! — заголосил хозяин, воздевая к небу руки.
— Цыц! — осадил его офицер.
— Господин Абдрюкулон, будущий барб должен быть милосердным, — продолжал увещевать Земленыр.
— Вот уж нет, каким угодно, только не милосердным! Не знаете вы наших Порядков!.. Кстати, в следующем доме будет та же самая картина! Всем не поможешь!
— Всем — нет, а этим — надо бы! — не сдавался старик.
— Ой, надо бы! Ох, как надо бы! — подхватил Фью-Фиок-старший. — Спасибо, люди добрые, за добрые слова! А то ведь 700 барбитов — шутка ли? Да за весь огород нам столько не выручить, а ещё самим питаться! Вон их сколько, ртов-то, — кивнул он на крыльцо, где, как по команде, завертелись все головы. — И в каждый рот — положи!