Словно, чтоб окончательно меня разозлить из-за стволов выбегает пышная женщина с испачканными мукой руками и передником и падает на колени, загораживая от меня ребенка.
— Пощадите дитя неразумное! — слезный вой бьет по ушам, и сила начинает бушевать, обращая несчастную деревяшку гостью пепла. Ттан-хе! Плохо! Отвратительно! Не могу успокоиться! Скопившаяся «в ладонях» сила отправляется в стену, заставляя пылать камни, а ярость уже подпитывает новую вспышку….
— АЙАНА! УСПОКОЙСЯ! — окатывает меня словно льдом. Можно ли кричать шепотом? Абсолютно безразличным вампирьим шепотом?
Прижимающие плечи к телу ладони обжигают холодом. А ярость… ярость смывается потоком слез. Бессильно падаю к ногам Нэри, прижимаясь щекой к его коленям.
— Тихо, девочка, тихо, — шепчет Эр, скользя кончиками пальцев по моим волосам, — Все хорошо.
Бессильно вздохнув, поднимаюсь и рассеянным взглядом окидываю останки стены. Впрочем, называть это «останками» рано. Только аккуратно проплавленное отверстие на высоте человеческого роста и следы магии смерти.
— Спасибо, Нэри. Ты прав: мне следовало бы всерьез заняться магией, пока не разнесла весь Велир неуправляемыми потоками, — виновато улыбаюсь, поднимая глаза на вампира…. Лед. Черно-алый лед глаз. Что это? Страх? Мраморно-белая кожа. Тонкие губы чуть подрагивают, открывая клыки.
— Тебе следовало бы не рождаться, — едва слышный шепот громом разносится по крепости. Кожу шей чуть покалывают когти вампира. Краем глаза ловлю возникшую за спиной тень. Асиль?
Нэрит вдруг отступает на шаг, вскидывая руки. Его губы не шевелятся, но я слышу:
— Успокойся, древний. Я не причиню ей вреда. Я… завидую тебе, древний. Смирить свою гордыню её силе — достойно.
Вампир нервно срывает с пояса флягу и делает несколько глубоких глотков.
— Нэрит? — растерянно окликаю.
— Прости, Ян, — отвечает, не поднимая на меня глаз, — Твоя сила…. Пожалуй этот день я буду вспоминать в кошмарах. Мне нужно отдохнуть.
Спешно отворачивается и уходит к северному корпусу. Растерянно смотрю вслед. Что… что он хотел сказать? Или это просто страх? Страх младшего, увидевшего силу правящего рода драконов…. Тэ! Я ведь давно умею отделять силу, когда ярость слишком велика…. Так почему же… почему сейчас не справилась? Направлять удар в стену, чтоб никто не пострадал, когда такое было? Ну уж после пятидесяти точно ни разу. Так почему теперь? Что со мной твориться? Почему? Из-за войны? Из-за того, что научилась… убивать? Или просто не готова была встретить ненависть и страх?
Поворачиваю голову к стене. Аккуратная полукруглая выемка, в локоть глубиной, хранит следы магии смерти прекратившей разрушения и…. Едва сдерживаю вздох облегчения: Рух. Здесь ярилась не исконная драконья магия, а человеческое её отражение. Вот его-то отделять меня никто не учил. Ну да и не страшно: такие мелкие потоки ничего глобально не разрушат. Но чего тогда испугался Нэрит? Пожалуй, на стенах Сайтерна я и пострашнее силы использовала. По спине пробежал резкий холод: вспомнились уколы его когтей…. Неужели он готов был…. «Не следовало бы рождаться» Могу ли я надеяться, что это лишь мимолетный страх? Или нет?
Из раздумий меня выдернуло мягкое прикосновение к волосам:
— Он просто испугался, девочка, — прозвучал чуть хрипловатый женский голос, — Дай ему время подумать.
Устало киваю и оборачиваюсь к собеседнице: добрые, чуть грустные серые глаза невольно заставляют улыбнуться.
— Спасибо, — виновато киваю, и на глаза падает выбившаяся рыжая прядь, — Мне наверное лучше тоже побыть одной: как бы ещё чего не сломала.
— Не сердись на Раиля, — тихо просит она, — Он в один день с имперским гонцом донес весть о… восстании. С севера, по реке.
Чуть вздрагиваю, представляя, что довелось пережить этому зеленоглазому мальчишке. Сожженные деревни, порабощенные и убитые родственники. Как он выжил?
— Бедное дитя. Он имеет право на свою ненависть, — едва слышно шепчу.
— Но не к той, что уберегла от его судьбы целый город, — громко и резко возражает сержант.
— Вы… — подает голос зеленоглазый, тихо и недоверчиво.
— Я просто маг, Раиль. И одно это не делает меня ни злой, ни доброй. Как и всех остальных магов. Есть те, кто устроил это безумное восстание, есть те, кто сражался, защищая империю. И среди тех, и среди других есть маги… и не только они. Впрочем, бунтовщиков скоро почти не останется: их уничтожит собственная армия. И едва ли тебе доведется мстить тем, кто виноват в твоих бедах, — говорю тихо, монотонно глядя куда-то вдаль. Может быть, мальчик поймет меня, может нет…. Нет сил думать. Да и желания, — Альгельн, Вы говорили здесь есть сад? Не проводите меня?
Опускаю глаза и спокойно следую вперед, не глядя по сторонам.
Вампир полупрозрачной тенью скользнул в темноту башни, не замечая стен и полов. Резкие, рваные движения выдавали взволнованность Эр-таан. Но ещё больше её подчеркнула внезапная неподвижность, охватившая его, едва достиг давно заброшенной полупустой комнаты, с припорошенной пылью кучей старого хлама в дальнем углу. Здесь пахло смертью, много веков не заглядывало сюда солнце, да и живые довольно давно не появлялись. Едва ли в Вирне было более уютное место для вампира. Но даже здесь спокойствие не желало возвращаться: слишком близко он подошел сегодня к той черте, о которой человек сказал бы: «Нет возврата». Но Эр-таан не живые, а, потому и бессмертны. Вот только шансы возродиться из праха малы: слишком сложны и кровавы ритуалы. И уж, тем более, тот, кто решится их провести, не позволит ему обрести свободу.
«Вот она — сила легендарных», — попытался насмешливо подумать он, но в мысленном голосе звучал страх. Страх перед бескрайней силой, опалившей его, — «Я ведь уже видел её…. Даже большую, чем сейчас. Много большую. Но страшиться солнца начинаешь, лишь ощутив тень безумия, что несут его лучи».
Эр-таан резко сжал руки в кулаки. Не в угрозу, просто пытаясь избавиться от боли… если можно это так назвать. Да, вампирам чужды чувства, есть лишь отдаленные их подобия, в магическом восприятии.
«Сколько мигов ещё я смог бы удерживать её ярость, прежде чем обратился бы пеплом?» — растерянно скользнуло в голове. Да, тогда, почувствовав её вспышку, он без раздумий метнулся остановить. И, едва он успел осознать, каким силам пытается противостоять, все уже кончилось. Или — не все? Слишком сильно вспыхнуло в нем желание… нет, даже не отомстить. Просто уничтожить угрозу. По праву лоур-дэ вынести приговор и исполнить его…. И первое он даже успел сделать. А второе? Что остановило его? Ну не страх же перед полуночным! Да и ни о долге перед ней, ни о пользе, которую она может принести, он тоже не успел подумать. Вообще ни о чем не думал. Просто заглянул в её глаза, покрасневшие от слез, увидел тающую тень страха. Страха не суметь остановиться. В сверкающие, словно свежая кровь глаза легендарной. Все равно, что казнить стихию. Стихию в теле юной наивной девчонки.
Стихию? Скорее, воплотившийся Источник. Богиню.
Да, именно это остановило его. Приговор был вынесен смертной девушке. Но кто он такой, чтоб судить богов? Пусть и чужих. Пусть и смертных.
— Лоур-дэ, — тихий шепот колыхнул легкую пыль. Сквозь стену, темной тенью, скользнул ещё одни Эр-таан и преклонил колено перед старейшим, урожденным.
Нэритэр застыл подобно статуе, ни словом, ни жестом не отвечая на приветствие.
— Я принес бумаги, лоур-дэ. Охранник на западных воротах без промедления выпустит Вас этой ночью, — гость поднялся и протянул свиток.
— Хорошо, Тиинэр. Можешь идти, — едва заметно кивнул Нэритэр. Но гость медлил.
— Может быть, — тихо произнес он, — Может быть, я мог бы служить Вам.
— Ты сослужил мне достойную службу, Тиинэр, — безразлично произнес лорд, хотя в углах карих до черноты глаз мелькнули алые искры недовольства, но гость этого не заметил.
— Я способен на большей, о лоур-дэ, — воодушевленно начал он… и глухо захрипел. Рука лорда сжалась на горле гостя, а грубый толчок заставил упереться спиной в вдруг ставшие непроницаемыми стены. Нэритэр, чуть ослабив хватку на шее, легко вздернул его, так чтоб их глаза оказались на одном уровне: темно-карие и небесно-синие.