Утренняя прохлада заставила пожалеть об отсутствии куртки: в этот раз Нэри вспомнил о приличиях и, вместо вчерашних бинтов, на мне было свободное коричневое платье. Или это Элиси постарался? Жаль только, в комнате я доспехов не заметила: придется идти так. Ну да ничего, не замерзну.
Здесь же за невысоким плетнем валялись на плотной белой траве наши шалши. А вниз бежала едва заметная тропинка, через десяток шагов вливаясь в нахоженную дорожку, обегающую просторный двухэтажный дом. Уж не тот ли трактир, с которого весь острог начался? Судя по наличию вывески, пусть и вычерненной временем на столько, что ничего уже не возможно разобрать, — он.
По правую руку раскинулись многочисленные огородики, разделенный плетнями. Впрочем, не достаточно, чтоб прокормить острог…. Да и едва ли охота может это выправить…. Если перевал не станет вновь проходим — лет через десять здесь никого уже не останется.
А вот и дом у ворот. Местная лавка ничем не отличалась от других, жилых домов: такой же небольшой сруб с затянутыми серою тканью окошками. Только что нет ни плетня, ни огорода, да какие-то деревянные обломки раскиданы вокруг стен.
За крепкой дверью оказалось темное помещение. Впрочем, удивительно как ещё свет пробивался сквозь эту серую ткань…. Похоже, она была гораздо более прозрачной, чем показалось на первый взгляд.
Вдоль стен бежали стеллажи, забитые всевозможными горшками и чугунами, отрезами ткани и пряжей, различными ножами, иголками, молотками, и всем прочим, что может пригодиться в хозяйстве. С потолка свисали связки целебных трав… ну, по крайней мере, некоторый из них я узнала по рассказам Элиси. В дальнем углу, едва виднелась полка с немногочисленными книгами, стопками бумаги и бутылкам чернил, а под ней, опираясь рукой на небольшой писчий столик, на стуле, угрюмо скривившись, сидел закутанный в серый плед мужчина. Судя по пышной белой шевелюре и длинной бороде — хозяин избы, Седой.
Причиной его недовольства, судя по всем был Ачи: сильфенок, склонившись над кучей мехов, внимательно перебирал шкурки. Темные пряди волос почти касались белоснежного меха.
— О, ещё явилась! — проворчал он, заметив меня, — Что, тоже мех нужен?
— Доброго утра, госпожа, — сильфенок оторвался от мехов и поднялся, приветствуя.
— Доброго, малыш, — киваю, невольно улыбаясь: белокожий мальчишка словно сияет в тусклых лучах солнца. А на иссиня-черных волосах лежит тонкий-тонкий серебристый обруч — все, что осталось от созданной вчера диадемы, — Ты завтракал? — старательно хмурю брови… только, кажется, не очень получается.
Сильфенок резко мотает головой, заставляя собранные в хвост иссиня-черные волосы ударить сперва по одной щеке, а потом по другой:
— Я попозже, госпожа, — и, растерянно вздохнув, продолжает, — Долс Нэрит просил выбрать хорошие меха.
Долс? «Свободный»? Хм, впрочем, объявлять о своем дворянстве здесь — ни к чему.
— И как? — склонившись, провожу ладонью по белоснежной шкурке…, тонкие шерстинки легко щекочут кожу.
— Не очень, — сильфенок растерянно поводит плечами, — Здесь все меха очень… холодные.
— Ну, думаю и морозов, как у тебя на родине здесь не бывает, — легко улыбаюсь, — Наверное, он хотел, чтоб ты оценил выделку…. Ну и сами то меха разные, — осторожно подхватываю рыжеватую шкурку, — Наверное, какие-то лучше, какие-то хуже.
— Конечно, — мальчишка легко наклоняется и вытаскивает клочок серебристо-стального цвета, — Вот это лучший… только у них его почти нету.
— А нам много нужно? — задумчиво уточняю. Зачем он нам вообще? Вампиров холод, вроде и вовсе не волнует. Ачи — сильф, а за хребтом отр такие холода, что и этот переход жарким покажется. Только я…, но я тоже могу стать вампиром или сильфом, если нужно.
Зачем? Чтоб не вызывать подозрений, разве что. Или надеялся, что сильфенок разговорит Седого: как-никак оба в мехах должны разбираться.
— На три шубы, — мальчишка спокойно пожимает плечами. Так… а почему три?
— Губа — не дура, — зло фыркает Седой, — За мех сеуша алмазами платят!
— Так мех все-таки есть? — поворачиваюсь к хозяину. Из-под белой челки рассержено взблескивают светло-серые глаза.
— Так алмазы есть? — насмешливо откликается торговец.
Задорно склоняю голову:
— Зависит от растяпистости ребят, — и, оборачиваясь к сильфенку, уточняю, — Не запомнил, ребята с меня кошелек снимали? Или он там потерялся?
Мальчишка беспомощно поводит плечами:
— Я тогда в стороне был. Спросите у долса Нэрита.
— Знала бы еще, где он — спросила бы, — фыркаю и оборачиваюсь к Седому, — Так как?
— Найдет алмазы — найдем и шкуры, — старик усмехается, ещё чуть надменно, но уже гораздо теплее, — Даже шубы найдем. Вот только откуда у тебя камни-то?
— А это важно? — вскидываю брови, — Я думала, такие вопросы только стражников интересуют, — и задорно улыбнувшись, добавляю, — Друг подарил, на прощанье.
— Хорошие у Вас друзья, долси, — торговец тихонько посмеивается, — Богатые….
— Какие есть, — растерянно пожимаю плечами, — Жаль только, далеко они. А в этих краях — никого знакомого.
— И не страшно — в чужую страну-то идти? Да где никто не ждет? — торговец наклоняется вперед, так что длинная борода касается колен.
— Страна может, и чужая, — с ноткой беспечности пожимаю плечами, — Да люди — те же. Кому сталью ответишь, кому золотом — и друзья появятся.
— Сталью? — в голосе Седого слышится явное недоверие.
— А что в том странного? — чуть склоняю голову.
— Нешто не испугаешься сталью да по живому человеку? — вновь насмешливо.
— Уже — нет, — чуть жестко и со странной грустью отвечаю. Тэ! Как же я успела привыкнуть к смерти за этот месяц…. Даже меньше: два десятидневья прошло с моего первого… убийства, если можно так сказать об изгнании тайи.
— Война — она всех ломает, — тихо вздыхает торговец, — Не грусти: лучше научиться убивать, чем самой умереть, — и твердо добавляет, — А знакомцев за хребтом, все же лучше иметь….
— Так нету. Разве только, своими поделитесь? — задорно улыбаюсь в ответ.
— Может, и поделюсь…, - тонко усмехается.
— Если в цене сойдемся? — едва сдерживаю смех…, в отличии от Седого. Но по-молодому звонкий хохот разбивает скрип двери. Золотистые лучи врываются в комнату, очерчивая темный силуэт на пороге.
— Выбрал что-нибудь? — раздается знакомый голос.
— Нэ-эри. А где мои доспехи? И оружие? — медленно подхожу к застывшему на пороге Эр.
— Ян? Ты уже проснулась? — в наигранном недоумении вскидывает брови.
— Нет: ещё сплю, и ты мне снишься! — тихо фыркаю, — Разве я могла проснуться в этом странном наряде? — останавливаюсь в полушаге от вампира и вцепляюсь в лямку моей сумки, весящей у него на плече.
А куда ещё могли деть мои вещи? Тем более, что вчера Лилю убрали туда же…. Когда я её с вечера «подкармливала» — обнаружила. И сейчас — тоже нужно ей силы подбросить.
— Ну почему «странном»? Тебе очень идут платья, — Эр лишь крепче перехватывает ремешок.
— Ну разумеется, мы же приехали на герцогский прием, — пытаюсь оторвать тонкие белые пальцы от кожаной полоски, но не получается сдвинуть их ни на волос, — Наверное мне ещё и туфли на каблуке нужны…. И украшения…. Или, все-таки, в горы пойдем?
— Ну, если ты так настаиваешь…, - с притворным вздохом отвечает Эр и… резко отпускает лямку, так что я едва не падаю.
— Нэр-рит! — рычу прижимая к груди сумку.
— Что? — вампир чуть вскидывает брови.
— Ничего, — фыркаю, ныряя в сумку…. Ага, вот Лиля, нужно её покормить. Угу. И вот кошелек, — Ачи мех выбрал, только цену в алмазах назвали.
— Ян, солнышко, ты действительно считаешь, что здесь может быть что-то, стоящее алмаза? — Эр насмешливо склоняет голову.
— Нери, — улыбаюсь в ответ, — Никогда не понимала, почему некоторые люди так ценят этот блеклый камешек.