— А как тогда?
— Лийнисель граничит со степями орков…. И среди Рух-таан уже давно нашлись те, кто не стесняется прихватить не особо нужную вещь и продать её людям.
— И как на это смотрят эльфы? — насмешливо уточняю.
— Представь себе, отрицательно, — в белоснежной усмешке обнажает слишком длинные для человека клыки, — Так что ни в Сильне, ни в Вильтаре ты не встретишь даже нитки эльфийского шелка: туда Эль-таан наведываются довольно часто и за подобную дерзость — присвоение эльфийской вещи — легко можно лишиться головы.
— А с кем тогда торгуют орки? С Торгетом? — внимательно смотрю на вампира.
— С ним…. Иногда торгуют, а иногда и сами кочевники ходят в набеги на орков. Вот только эльфийскими вещами не всякий торговец заниматься решиться…. Так что большая часть их и идет здесь, через перевал, сразу попадая в Ассиду, где эльфы почти не бывают, а если и бывают, то под таким присмотром, что возмущаться — опасно для жизни.
— Вот как? — задумчиво склоняю голову и, насмешливо уточняю, — А что, кочевники правда рискуют ходить в набеги на орков?
— На кого они только не ходят! — Эр мягко усмехается, — Торгет — вообще страна уникальная.
— Правда? А в чем? — внимательно прислушиваюсь.
— Ну, начать можно с того, что живут в ней два народа, — вампир предвукшающе улыбается, предоставляя мне попытку угадать.
— Оседлые вдоль Валлиты и кочевники?
— Не так, — Эр довольно усмехается, — Аль-Торгет, — дети степей и Саэ-Торгет, пришедшие в степи. Когда Святая Империя восстановила свое влияние в землях нынешней Ассиды, на север бежало множество еретиков. Впрочем, в науках и искусствах они намного превосходили детей степи, и кочевых, и оседлых. Но если первые вели слишком непривычную для них жизнь, то вторые…. Саэ-Торгет быстро стали элитой, дворянством среди оседлых, а позже и вовсе превратили их едва ли не в рабов.
— А что кочевники? — Лэ! И почему у нас почти ничего нет про их историю?
— О, кочевников это только обрадовало: такое удачное место для набегов и совсем рядом, — Эр самодовольно усмехнулся, — Впрочем, со временем, Саэ-Торгет удалось добиться присяги… и едва не захватить с такой армией все людские земли…. Война то вспыхивала, то затухала…. Иногда несколько поколений жило в мире, прежде чем воинственные дети степей отгрызали от древних империй новый кусок земли. А, потом, в Ассиде признали магов и с их поддержкой отбросили Торгет в его нынешние границы. Хан хорошо запомнил этот урок, понял сколь велика сила крови основных…. Сам не проверял, но говорят, он даже заключил брак с юань-ти, посчитав, что Ша — самая действенная сила.
— А почему не Рух? В Ассиде именно их считают боевыми магами, — удивленно вскидываю брови.
— Ян, солнышко, — насмешливо произносит Эр, — Подумай сама: Торгет соседствует с орками, да и ещё они постоянно друг на друга в набеги ходят. Представь, сколько среди кочевников Рух? Кстати, боевыми магов Силы в Ассиде стали считать как раз из-за этого: достоинства противников почему-то всегда лучше замечают.
— Ясно, — щеки медленно теплеют. Лэ! Не хватало ещё покраснеть…. Я ведь сама должна была сообразить!
— Но на этом владыки Торгета не остановились, — спокойно продолжил вампир, — И сын достойно продолжил дело отца. Создав внутреннюю стражу стражу-телепатов, он наловил обращенных вампиров и усилил ими свое войско. Кое-кто даже утверждает, что он и сам прошел обращение и до сих пор правит.
— И теперь лелеет план вернуть земли покоренные отцом? — кидаю внимательный взгляд на Нэри.
— Кто знает, Ян. Тогрет уже не одно тысячелетие лишь накапливает силы да поторговывает эльфийскими безделушками, не мешая кочевникам слегка пощипывать соседей. Рано или поздно это должно закончиться…. Вполне возможно, что уже сейчас Торгет напал на Сильн, надеясь, что у Ассиды, его вечного союзника, не хватит сил вмешаться. В любом случае, мы пройдем далеко от границы, так что это не имеет для нас значения.
— Ну, все-таки, в военное-то время, наверное, к чужеземцам будут более внимательны, — недоверчиво качаю головой.
— Это Торгет, Ян, — Эр грустно усмехается, — Здесь всегда и ко всем очень внимательны. А от войны нам только проще будет: кочевники и большая часть войск окажется на границе, и по степи можно будет ехать без опаски.
— Вот как, — задумчиво киваю, отворачиваясь от вампира…. И замечаю как, блестящий выбеленными солнцем костями, скелет превращается в облако праха…. Лэ! Как же тихо и буднично…. Я даже не заметила!
— Это уже третий, Ян — насмешливо поясняет Нэри, — Пока — ничего серьезного, но ты лучше одень Сеушевый доспех.
— Ладно, — покорно выкапываю в сумке свою шубку, — Спасибо за рассказ, не буду тебя больше отвлекать.
Эр благодарно кивает в ответ и рассеивает ещё пару скелетов. Лэ! Да сколько же их здесь!
Впрочем, как оказалось, здесь и кроме скелетов хватает обитателей: то там, то здесь меж камней бродили засохшие, словно мумии, мертвецы. А иногда и вовсе выглядели почти как живые, только со смертельными ранами, даже не думающими истекать кровью. Но мертвая безвольная плоть легко рассыпалась по воле вампира. Интересно, а сами некроманты свои создания укрепляют? Или чужую «куклу» развеять так же легко как эту нежить?
— Какая встреча, — прохрипело почти из-под ног шалшей. На обломке скалы сидел закутанный в сеушевую шкуру… человек? Темные волосы неопрятными прядями рассыпались по плечам, сине-белая кожа даже на вид была холодной, серебристо-стальные глаза блестели, словно стеклянные. Нежить. Но достаточно похожая на живого, чтоб случайный путник ошибся. Впрочем, откуда здесь взяться случайным?
— Хайо, — безразлично бросил Эр, останавливаясь.
— А ведь ты меня не заметил, лоур-де, — со странной усмешкой произнес местный, — Что с тобой, величественный рожденный? Отчего ты ослеп на столько, что не видишь ничтожного немертвого под копытами своего скакуна?
— Не твое дело, Хайо, — спрятавшись за привычной маской ледяного безразличия, ответил Нэри, — Что на перевале?
— О! — мертвец едва не рассмеялся, — Никто не знает, лоур-де. Совсем никто. Не боишься сгинуть, древнейший? Что тебя гонит? Что заставляет подобно простому смертному идти по опасному пути?
Лэ! Да кто это такой? Что его так радует? Не понимаю! Ттан-хе!
— Кто это? — осторожно спрашиваю, не особо ожидая ответа, но Нэри произносит:
— Здесь есть свое подобие государства. Хайо — один из вождей. Боюсь, у меня с местными не самые лучше отношения, но напасть он не решится: знает, что сил маловато.
— Кто знает, лоур-де, кто знает, — с усмешкой откликается мертвец, и, наградив меня яростным взглядом, добавляет, — А тебя я запомню, человечка. Не страшно в компании нежити идти по Пути Мертвых? Или надеешься, что твоя кровь — достаточная плата за твою жизнь?
Странный голос Хайо вызывал внутреннюю дрожь.
— Не стоит, леди, — вдруг замечает Нэрит, — Он не достоин вашего ответа. Не обращайте внимания на его угрозы.
Вот как? Пытаешься подчеркнуть мой высокий статус…. Лэ! Я не знаю правил этой игры, а иначе бы можно было и обидеться на это сухое «Вы».
— Не думаю, что в этих горах есть что-либо способное напугать меня. Не волнуйтесь, — беспечно пожимаю плечами.
— Вот как? Что ж, может, ты и привыкла к обществу мертвецов, человечка. А что ты скажешь об обвале? Что ты почувствуешь, если на тебя понесутся тонны камней, из-под которых даже магия перевала не сможет поднять тебя?
— Что я почувствую? — не сдержавшись, отвечаю, — Путь к спасению — место, где не будет камней. А потом придется подать сигнал родичам, чтоб откапали. Конечно, это не самое приятное переживание, но — не смертельно, Эр-аш.
Хайо злобно зашипел в ответ на мои слова, а Нэри со вспышками довольства в глазах, произнес:
— Право, леди, это слишком жестоко: напоминать этому несчастному, что он лишь игрушка Смерти, бездушная вещь…. Он лишь прах у Ваших ног, не заслуживающий и мимолетного взгляда.
— Однако Вы дали ему право отвечать на Ваши вопросы, — с задумчивой усмешкой отвечаю.