— Ну? — нетерпеливо спросил Атласов, едва караульный захлопнул дверь.
— Вот!
В руку Атласова легла тяжелая холодная рукоять пистоля.
— Как? Неужели сегодня? Сейчас? Она кивнула.
— А собаки? — не хотел верить Атласов.
— Упряжка готова. И все уложено, — показала она в улыбке чистые, что скатный жемчуг, зубы и тут же стала стаскивать шубейку.
У Атласова голова пошла кругом и потемнело в глазах. Он жадно и благодарно целовал ее лицо, решив, что такого чуда, как эта молодая женщина, судьба не посылала никому на свете. Соболь золотая, что прекрасней лебеди белой, досталась ему.
— Ну как? Намиловались? — весело спросил Березин, возникая на пороге.
Ответа он не дождался. Притаившийся за косяком двери Атласов рванул казака внутрь и обрушил на его лицо страшный удар рукоятью пистоля. Степанида быстро захлопнула дверь.
Оглушенного казака они связали и сунули ему в рот рукавицу.
Прихватив пищаль караульного, пояс с припасами к ней и саблю, они задули плошку и вышли из избы. Покров туч над острогом разошелся, и на небе густо горели колючие ледяные звезды. Замирая от скрипа собственных шагов, они миновали стены крепости. Караульный на сторожевой вышке, к счастью, не обратил на них внимания.
— Иди на дорогу, я догоню, — шепнула Степанида и быстрым легким шагом пошла к посаду.
Атласов, отыскав зимнюю санную дорогу, хорошо укатанную к этой поре, зашагал прочь от крепости вдоль берега реки, глухо гудевшей подо льдом. Отполированный полозьями нарт снег на дороге отблескивал светом звезд.
Он успел удалиться от острога на добрую версту, прежде чем услышал позади визг полозьев, сливающийся с повизгиванием собак. Скоро нарты поравнялись с ним.
Ловко остановив упряжку, Степанида соскочила с саней, весело спросила:
— Ну, поехали?
— Чья упряжка? — спросил он.
— Ломаева. Он собирался завтра ехать в дальнее стойбище и снарядил нарты с вечера. Есть все: и кукули, и юкола для собак, и мороженая рыба для нас... Не зря я у него в служанках была.
Заставив ее забраться в меховой мешок, чтобы не замерзла в дороге, Атласов взял остол, гикнул на собак и тут же прыгнул в санки.
— Все! Теперь нас не догонишь! — прокричал он, подставляя лицо морозному ветру, сразу ударившему навстречу. — Поехали, соболь ты моя золотая!
...Бегство Атласова переполошило крепость. Едва пришедшего в себя Березина честили на чем свет стоит, и казак не знал, куда деваться от стыда. Просеченная до кости скула не мучила его так, как сознание собственной вины. Проклятущая дикарка обвела его вокруг пальца, будто малолетнего несмышленыша.
Посылать за Атласовым в погоню было бесполезно. У головы считалась в побратимах половина князцов в стойбищах, лежащих до самых низовий, и ему свежие собаки везде были обеспечены.
Если нижнекамчатский приказчик сдаст ему острог — быть беде. Казаков в Нижнем остроге теперь раза в три больше, чем в Верхнем. Там обосновалась почти вся приведенная Атласовым на Камчатку казачья сотня. Больше всего наводили уныние несколько пушек, имевшихся в Нижнекамчатске. Если Атласов подступит к Верхнему острогу с пушками — придется просить пощады. Две старые затинные пищали, имевшиеся в крепости, не могли идти ни в какое сравнение с медными пушками, бившими на целую версту.
День за днем Анцыферов с Козыревским ломали голову, как избежать опасности, решив в конце концов уйти, в случае подступа Атласова к крепости, на острова к Курилам; может быть, им удастся даже отыскать ту самую благодатную землю, которая лежала на восток в океане.
В феврале в крепость приехал на собаках гонец из Нижнего острога. Гонцом этим был Семейка. Он жил теперь у нижнекамчатского приказчика Федора Ярыгина, который приходился ему дядей. Семейка решил воспользоваться удобным случаем, чтобы навестить своих друзей в Верхнекамчатске и заодно заставить порастрясти лишний жир Кулечу, который был у него за каюра. От Семейки узнали, что острог Атласову не сдан и что Атласов живет не у дел в своем новом доме с той самой камчадалкой, промышляя одной торговлей. Ярыгин признавал камчатским приказчиком Семена Ломаева, Атласова просил оставить пока на свободе — пусть-де с ним разберется новый приказчик, который придет из Якутска с командой на следующее лето и успеет получить у воеводы указания относительно Атласова, на которого в Якутск послана челобитная.
Верхнекамчатские казаки успокоились. Жизнь в остроге сразу вошла в спокойные берега.