Глава 6. В которой после долгих мучений, Косте наконец, улыбается удача
В конце июля 1505 года, "Надежда" вышла в море, держа курс на побережье Скандинавии. Путешествие по суровому Северному морю нельзя было назвать, скучным или легким и примерно через десять дней после его начала в серых вечерних сумерках, изрядно потрепанный кораблик поспешил укрыться в норвежских шхерах от начинающего шторма. К величайшему изумлению мореплавателей мысль искать спасения от непогоды в этом месте, пришла в голову не только им одним. На тихой волне защищенного скалистыми мысами залива плавно покачивались две крутобокие, двухмачтовые посудины. Их округлые силуэты никто из моряков: немцев и голландцев, опознать не смог, но вот Щебенкин мог смело поклясться, что где-то он такие суда уже видел. В старенький бинокль можно было рассмотреть, как на борту неизвестных кораблей мечутся, готовясь к драке, вооруженные люди.
Сигнальщик "Надежды" сыграл боевую тревогу, палубу каравеллы заполнили суетящиеся матросы, загрохотали лафеты выдвигаемых на позицию орудий, потянуло дымком тлеющих фитилей. Десяток гвардейцев во главе с капралом в полном вооружении выстроился на палубе.
Спустившись в каюту, Щебенкин извлек из рундука и натянул на себя бригантину, затянул ремни на боку и нахлобучил на голову бацинет. В каюту заглянул уже обряженный в колонтарь и островерхий шлем — шишак, Теглев.
— Мыслишь, биться будем, Константин Лексеич? — буднично поинтересовался он, затягивая под подбородком ремешок шлема.
— Береженного, бог бережет — пожал плечами Костя, цепляя на пояс ножны с тяжелым палашом — в море друзей найти трудно, а врагов, раз плюнуть. Пойдем Евфстафий Юрьевич.
— Ну, биться, так биться — вздохнул новгородец, направляясь к выходу — чай оно не первый раз.
Между тем обстановка стремительно менялась и увы не в лучшую сторону. Из-за мыса в залив, завалив мачты и маскируясь на фоне черных скал, один за другим скользнули хищные, приземистые силуэты гребных судов. Для команд, стоявших в глубине шхеры почти у самого берега кораблей, они были совершенно невидимы, но "Надежда" стояла практически у входа в узкое горло залива. Миновать ее незамеченным было практически невозможно. Национальную принадлежность этих посудин Щебенкин определил без особого труда. Уж очень красноречиво о ней говорили, нет, скорее даже кричали резные драконьи головы на носу кораблей. Похоже, что местные "братки", решили воспользоваться бедственным положением прячущихся от шторма мореплавателей, и оседлав дедовские драккары, двинули на промысел. Появление здесь новороссов явно не входило в их планы. При виде каравеллы, пираты пришли в некоторое замешательство и даже сбросили скорость. Еще бы, ведь и численное превосходство, и фактор внезапности, в общем, все преимущества, были ими утрачены в одночасье. Но раздумья длились недолго. Толи горячая кровь грозных предков-викингов, некогда державших в паническом страхе всю Европу, толи что-то другое, более прозаичное, ударило им в голову и горячие скандинавские парни, дружно навалившись на весла, рванули в атаку.
Ситуация складывалась не самым лучшим образом и для обороняющихся. Очевидно, пираты уже имели дело с большими кораблями, поэтому предпочитали заходить с кормы застывшей неподвижно из-за отсутствия ветра "Надежды", таким образом, что двенадцать пушек каравеллы оказались практически бесполезны. Вести огонь по нападающим могло только шестифунтовое ретирадное орудие, установленное на шканцах.
— Бам — черный шар ядра с гудением пронесся над морем и возле борта первого драккара встал небольшой фонтан воды.
— Отставить ядра — рявкнул Щебенкин, видя, чем комендоры намерены вновь зарядить орудие — картечью заряжай. Стрелки на шканцы.
Первая пятерка гвардейцев дала дружный залп с высокого борта каравеллы. По переполненной вооруженными людьми разбойничьей посудины, хлестнул град свинца, отозвавшийся криками умирающих, стонами раненых и гневными воплями тех, кого пули не задели. Надо сказать, что с защитным снаряжением у нападающих явно дела обстояли неважнецки. Со своего места, еще до того, как обзор закрыло облако порохового дыма, Костя хорошо видел, что, по крайней мере, на головном судне только двое из них щеголяют кольчужным доспехом. Остальные в лучшем случае имели кожаные кирасы, а то и вовсе предпочитали идти в бой без всякой брони, уповая на круглые, деревянные дедовские щиты.
Рядом часто хлопали тетивы луков, это Теглев и пара его холопов в завидном темпе осыпали противника градом стрел. Пока на огневую позицию вышла вторая пятерка мушкетеров, они успели уже опустошить по пол колчана каждый. Зажав тетиву с комлем стрелы пальцами правой руки, лучники быстро выбрасывали вперед левую руку, и пронзительно свистнув, очередная вестница смерти уносилась к цели.
В ответ одиноко грохнула аркебуза, еще несколько норвежцев метнули копья. Впрочем, ни каменные пули, ни архаичные сулицы особого вреда никому не принесли.
Едва рассеялся дым, бахнул второй залп, добавив сумятицы среди неприятеля. Потеряв почти половину команды, головной драккар практически лишился хода. Однако свою задачу он выполнил, отвлекши на себя защитников каравеллы и дав возможность своему собрату пойти на абордаж. Выстрелить второй раз ретирадное орудие практически не успевало, мушкеты стрелков тоже были разряжены. Ведь даже в более поздние времена в конце 16 начале 17 века для заряжания фитильного мушкета требовалось осуществить двадцать восемь операций. Может ли себе представить читатель, каков был с позволения сказать, темп стрельбы?
Стреляя же из кремневых фузей, солдат должен был: удалить шомполом остатки тлеющей бумаги и непрогоревшего пороха из ствола, достать бумажный патрон, зубами надорвать уголок (скусить патрон, так звучала команда), насыпать немного пороха на полочку, забить патрон в ствол, закатить пулю, запыжевать, взвести курок, прицелится и, наконец, выстрелить. Примерно вот эти операции торопливо и лихорадочно выполняли сейчас понукаемые грозным ревом своего капрала новоросские гвардейцы.
Зацепив борт "Надежды" баграми и "кошками" скандинавы пошли на штурм. При практически равном соотношении сил, этот штурм был чистым самоубийством для атакующих, но настолько силен в них был боевой дух предков-викингов, так велика была жажда наживы, что потеряв почти половину из шестидесяти своих бойцов, они все-таки ворвались на палубу каравеллы. Теперь уже новороссам пришлось туго. Каждый из этих свирепых, заляпанных своей и чужой кровью демонов дрался за двоих, своей яростью и полным презрением к смерти компенсируя и малую численность, и отсутствие доспехов. Чаша весов постепенно стала клониться в сторону пиратов, к которым вот-вот могло подойти подкрепление в лице экипажа второго драккара, но у Кости оставался еще один козырь. На высоком юте каравеллы сосредоточилась в единый кулак наиболее боеспособная часть его отряда. Дружным залпом, разрядив свои мушкеты и вооружившись палашами, десяток стрелков под командой Щебенкина и при поддержке Теглева и его бойцов, атаковал разбойников.
Выстрелом из пистолета в упор Костя уложил оказавшегося прямо перед ним мужика, прежде чем тот успел пустить в ход топор, и лицом к лицу оказался перед русобородым здоровяком, на неохватном животе которого туго перехваченном боевым поясом, казалось, грозили разойтись звенья кольчуги. Приняв удар палаша на окованную железом рукоять своей огромной двусторонней секиры, пират резко крутанул ее, моментально оставив Щебенкина без оружия. Больше он сделать ничего не успел, в образовавшейся толчее свалки секира скандинава оказалась совершенно бесполезна. Отбросив оружие, пират взревел, и обеими руками попытался, вцепился в горло своему противнику.
Парень силенкой был не обижен с детства, да и многолетние занятия пауэрлифтингом не прошли даром, но разжать сжимающийся с силой и неумолимостью стальных тисков захват даже для него оказалось непосильной задачей. Вовремя в голове всплыли уроки данные когда-то Ляшковым. Он сделал шаг к противнику, одновременно двумя руками поднимая вверх его локти. Против физики не попрешь, каким бы здоровым кабаном ты не был, и захват резко ослаб. Воспользовавшись моментом, Костя двинул лбом в переносицу скандинава. Брызнула кровь. Хрюкнув, и запрокинув окровавленное лицо, тот осел на палубу. Полоснув по горлу побежденного врага кинжалом, Щебенкин отправил его в Валгаллу. Пока он возился со своим противником, ситуация в корне поменялась в пользу экипажа каравеллы. Остатки пиратов, прижав к борту, быстро и безжалостно добили. На шканцах вновь грохнул фальконет, осыпая градом картечи пришедшую было в себя после первых потерь команду второго драккара. Вскоре и с ней тоже было покончено. В качестве трофеев новороссам достались две допотопные "калоши", куча разнообразного в основной массе своей морально и физически устаревшего оружия и десятка полтора связанных по рукам и ногам пленников, которых ожидала участь рабов.