Однако местная племенная знать не желала отдавать в пользу царя даже часть своих доходов. Многие племена оказали сопротивление пришельцам.
На следующий день по выходе из Албазина Хабаров подошел к городку даурского князьца Досаула. Но Досаул еще до прихода русских сжег свой городок. «Дым пустил, — говорили полчане, — лише всего осталось две юртишка».
От одной из даурских женщин, встреченных по пути, выяснилось, что дауры из рода князьца Досаула по его приказу теперь живут улусами.
Тогда, повернув обратно и пройдя мимо Албазина, Хабаров через два-три дня «о закате солнца» подошел к городку, принадлежавшему даурским князьцам Гойгудару, Олгемзе, Лотодию. Увидев приближающиеся струги, князьцы вместе с конными улусными людьми попытались помешать высадке казаков на берег («не стали их к берегу припущать»), осыпав градом стрел.
Однако после нескольких выстрелов казаков дауры «с берега отъехали» в городки. Казаки же «наскоре из стругов своих пометались на берег» и устремились следом за ними.
Их глазам открылось довольно сложное укрепление. Гайгударов городок состоял из трех частей, или из трех городков, каждый из которых мог самостоятельно держать оборону. Все городки были отстроены заново. Нижняя часть их стен была основательно обсыпана землею, а верхняя — обмазана глиной. Высокие подлазы, через которые могли проезжать конные воины, заменяли ворота. Городки окружались двойным кольцом рвов глубиной в печатную сажень (216 см). Под стенами к рвам также шли подлазы. Внутри укреплений были вырыты глубокие ямы, где прятались женщины, дети и скот. Общая территория, занимаемая городками, составляла не менее полудесятины.
По сведениям, полученным от населения, сюда из разных даурских улусов собрались многочисленные защитники. Сами же улусы по приказанию даурских князьцов были сожжены. В городе были и «богдойские люди», но перед началом штурма они «отъехали в поле далече» и, не вмешиваясь в сражение, наблюдали за его ходом со стороны. «Ив кои поры у нас драка была, и те богдоевы люди по полю все ездили и бою нашего з дауры смотрели, а к нам, казаком, не стреляли», — сообщал в отписке Хабаров.
Как выяснилось позже, «богдоевы люди» приезжали к даурским князьцам для торговли. Гайгудар было попытался взять их «в город к себе на пособь», т. е. в помощь, но те наотрез ему отказали. На переговоры с Гайгударом и его братьями Ерофей Павлович послал служилого человека толмача Константина Иванова, через которого передал предложение не устраивать кровопролития, сложить оружие, принять подданство царю и «без драки давать ясак по своей мочи». Взамен верности и постоянства русские обещали даурам защиту «от иных орд, кто им будет силен» 45.
Однако князьцы воспротивились мирному предложению Хабарова, и он был вынужден отдать приказ о начале осады городка. В отписке к воеводе Францбекову Хабаров эти события обрисовал так: «Казаки крепь учинили большую… пушкам и стали бить по башням. И из мелкого оружия, из мушкетов, из пищалей били по городу». В ответ на казаков обрушился град стрел, которые летели в их сторону «беспрестанно», и, по образному выражению Хабарова, «настреляли дауры из города в поле стрел, как нива стоит насеяна».
После того как пушечными ядрами, наконец, удалось пробить стену одной из башен, служилые люди «в куяках и за щитами, боронясь от стрел», овладели первым нижним городком. Штурм второго городка продолжался до полудня следующего дня и также кончился победой русских. Труднее всего пришлось со взятием третьего городка, где, по словам Хабарова, собрались самые «свирепые» дауры и где «драка была съемная и копейная», т. е. рукопашная схватка.
Сражение окончилось победой Хабарова. В его руки попала большая добыча, среди которой были скот и кони. Упрямство даурских князьцов дорого обошлось их рядовым соплеменникам. Среди них были убитые и раненые. Имелись потери и у русских.
По одним сведениям, получили ранения 70, по другим —45 человек.
На следующий день наблюдатели сражения — «богдоевы люди» — прислали в Гайгударов городок к Хабарову своего посланца «человека богдойского». Пришелец был одет в камчатое платье и соболий малахай. Говорил он по-маньчжурски. Беседа была долгой, поскольку Маньчжурского языка никто из русских не знал. Но в конце концов с помощью женщин-даурок и жестов Хабаров понял основной смысл беседы. Посланец уверял, что у его правителя имеются дружеские намерения в отношении русских и что он хочет с ними договориться: «царь Шамшакан нам с вами дратись не велел, наш царь Шамшакан велел нам с вами, с казаками, свидеться честно». Поскольку большая часть разговора осталась «не растолмеченной» (не переведенной), Хабаров и его товарищи усмотрели в словах посланника пожелание какого-то Шамшакана не только жить с русскими в мире, но, может быть, и принять подданство России. С честью выполнив дипломатическую миссию, Хабаров, в свою очередь, заверил «богдойца» в миролюбивых намерениях царя, щедро наделил его государевыми подарками и отпустил «честно в свою Богдойскую землю».
В Гайгударовом городке Хабаров прожил 6–7 недель. Отсюда он посылал к даурским князьцам Досаулу, Банбулаю, Шилгинею, Албазе дауров, взятых в плен, и через них вновь и вновь передавал их соплеменникам предложение принять российское подданство.
25 августа, поставив на суда коней, Хабаров поплыл вниз по Амуру к городку Банбулая. Городок был пустым. Дауры переселились в улусы. Вокруг городка стоял несжатый хлеб и осыпался. Запасы хлеба, взятого в Албазине, подошли к концу, и промышленники, желающие жать хлеб, стали покупать у Хабарова косы и серпы, приобретенные им, в свою очередь, в Якутске из казны. Воспользовавшись спросом на орудия труда, Хабаров продавал им серп по одному рублю, а косу по два рубля, т. е. очень дорого.
Целую неделю потратил Хабаров, чтобы найти улусных людей Банбулая и взять с них ясак. Разъезжая по округе, полчане выяснили наличие больших улусов в районе реки Зеи, которая впадала в Амур с левой стороны. Дауры рассказывали им, что против устья Зеи стоял улус князьца Кокурея, а ниже его располагался город, который ставился усилиями даурских людей и в котором жили князьцы Туронча, Толга и Омутей. Он был последней крепостью, «которая крепила всю Даурскую землю».
Посоветовавшись с полчанами, Хабаров решил оставить Банбулаев городок и через двое суток плавания добрался до устья Зеи. Так был достигнут пункт, от которого начал свое путешествие по Амуру Василий Поярков. В Кокуреевом улусе казаки насчитали 24 юрты, но людей не встретили. Не останавливаясь здесь, они погребли вверх по Зее и, пройдя мимо трех улусов, вскоре завидели большой город. Он был хорошо укреплен: обнесен двойным рядом стен, окружен тремя рвами в 3 сажени глубины и 4 сажени ширины каждый. Издали это сооружение казалось неприступным.
Хабаров отправил в легких стругах небольшой отряд. Бесшумно пристав к берегу, он незаметно подошел к городку. Людей в городке было мало, сопротивления никто не оказал, и разведчики без труда им овладели. Хозяева городка — даурские князь-цы Толга, Туронча, Омутей — в это время были на пиру в улусе, расположенном буквально в двух шагах, на расстоянии «перестрела». Только через какое-то время дауры увидели казаков, поднявшихся на городские стены и башни. Среди дауров началась паника. Один из князьцов — Омутей вскочил на коня и вместе со своими родичами пустился наутек в сторону ближайшего леса. Остальные также стали разбегаться. Увидя это, хабаровцы, которые были пешими, пренебрегая опасностью быть перебитыми численно превосходящими силами, бросились из городка к улусу, чтобы как-то задержать дауров. Они окружили Толгу и Турончу «с братьями, женами и детьми» и отрезали им путь к бегству.
В это время, наскоро подгребя к берегу, подоспели большие суда с основными силами. Казаки спешно сели на коней, которых «с судов похватали», и постарались вернуть дауров. Кроме Толги и Турончи, сопротивления в улусе не оказал никто. Оба князьца заперлись в юрте и отказывались сдаться, стреляя из луков в каждого, кто делал попытку к ним приблизиться.
Тогда Хабаров через переводчика обратился к ним с предложением прекратить сопротивление во избежание ненужного кровопролития, принять подданство России и платить ясак. Князьцы посоветовались между собой и со словами «за ясаком де нам что стоять, лише де бы было постоянно, мы де ясак дадим» вышли из юрты и сдались на милость победителей. Они тут же послали своего человека к Омутею с приказанием вернуться. Тот вскоре приехал и привел с собой 300 конных и пеших воинов.