Основная цель маньчжуров во время этих походов заключалась не в захвате земель и расширении территории Маньчжурии, а в угоне пленных, в том числе женщин и детей. Пленных мужчин маньчжуры использовали в качестве вспомогательной военной силы в составе своего восьмизнаменного (состоящего из восьми полков) войска. Набеги сопровождались истреблением части местного населения. Крупный советский китаевед Г. В. Мелихов приводит в качестве примера один из таких набегов маньчжуров на нанайское племя учжалов (1633), во время которого было убито 338 человек, уведено в плен 700 мужчин, женщин и детей, захвачено 373 лошади, 102 головы крупного рогатого скота, 78 шкурок соболя и большое количество других мехов.
Местное население оказывало решительное сопротивление грабителям. Однако более высокая военная организация и уровень военной техники обусловливали победу цинских войск, и маньчжурам удавалось захватывать богатую добычу и пленных.
Временами народы Приамурья и Приморья прибегали к нехитрым дипломатическим приемам, чтобы сдержать набеги. Некоторые из них отправляли посольства к цинскому двору, привозили богатые подарки в виде мехов и продуктов, откупаясь тем самым от грабителей. Но приезды посольств были эпизодическими, и набеги повторялись. Народы Приамурья и Приморья к середине 40-х гг. XVII в. не являлись вассалами или подданными Маньчжурского государства, но были объектом его агрессии.
В 40-е гг. XVII в., к приходу на Амур Пояркова, а затем Хабарова, маньчжуры утратили к Амуру интерес и прекратили набеги. В этот период их связи с Приамурьем были настолько потеряны, что в маньчжурских источниках нет никаких сведений о появлении русских экспедиций на Амуре. В это время все внимание маньчжуров было обращено на захват территории Внутреннего Китая, куда они вторглись в 1644 г. Захватив Пекин и свергнув династию Мин, они установили власть маньчжурской династии Цин. Дальнейшие события покажут, что захватническая политика Цинского государства «угрожала самому существованию народов Дальнего Востока и выдвигала объективную необходимость их защиты и спасения»[27].
НАЧАЛО ПОХОДА
Из Илимска экспедиция Хабарова отправилась весной 1649 г. в двух небольших дощаниках, загруженных продовольствием и снаряжением. Каждый из них вмещал не более 30 человек. До Олекмы шли вместе с воеводой Дмитрием Францбековым. Недалеко от ее устья встретили возвращавшихся с Тугиря и Тугирского волока Юрьева и Оленя, разведавших Олекминский путь. Сведения, сообщенные ими, еще раз укрепили Хабарова в правильности выбранного им маршрута.
Олекминский путь на Амур был не из легких. Отряду приходилось «с великою нужою» преодолевать многочисленные пороги. «В порогах снасти рвало, слопцы ломало, людей ушибало», — вспоминали очевидцы похода. На стремнинах суда тянули бечевой. Изредка на берегу встречались одинокие жилища тунгусов-скотоводов. Они вносили ясак скотом, и за их счет Хабаров пополнил запас продовольствия. Попадались отдельные ватаги русских промысловиков, которые, как правило, присоединялись к отряду.
Ссылаясь на отписку воеводы Францбекова, в которой говорится, что Хабаров набрал 70 человек, многие исследователи считают, что он отправился именно с этим числом людей. На основе архивных документов выясняется, что при выходе из Илимска численность отряда была меньшей. По словам промышленного человека И. Сидельникова, «на Олекме-реке в 157 году (1649) с Яркой семидесяти человек не было»[28]. Этой численности отряд достиг лишь по пути в Даурию, за счет вливавшихся в него промышленников. Так, торговый человек Матвей Воры-паев в своем челобитье указывал, что на Олекме в 1649 г. «приставали к Ярофею своеужинники Ивашка Баженов Сальников, Федька Важенин, Тренка и Калинка Зырекины» и др. Там же к Хабарову присоединилось еще 6 человек, возвращавшихся с соболиных промыслов. Аналогичные факты имели место и на реке Тугирь. Только в результате этого пополнения по инициативе самих промысловиков отряд Хабарова вырос к приходу на Амур в солидную партию, насчитывающую 70 человек, о чем воеводе Францбекову стало известно только в мае 1650 г. со слов Хабарова.
Зима застала экспедицию в устье Тугиря. Здесь в надежном месте поставили зимовье, чтобы передохнуть и приготовиться к пешему пути. Описание этого зимовья не сохранилось. Но поскольку постройки такого рода были преимущественно однотипными, об их внешнем виде можно судить, взяв за образец Бабаковское зимовье, построенное вскоре на реке Зее. Оно представляло собой рубленую избу «с нагородью», т. е. боевой надстройкой, или «верхним боем». К избе «вповал» пристраивались сени «прирубные», также имевшие сверху небольшую пристройку — башенку для стрельбы. Площадь избы могла составлять 20–25 м2. Поскольку отряд Хабарова к приходу на Тугирский волок насчитывал не менее 70 человек, можно предположить, что поставленное зимовье имело несколько изб. Отношения с тунгусами, проживавшими по реке Тугирь и Тугирскому волоку, были мирными. И Хабаров, экономя время, не стал отдавать распоряжение о строительстве вокруг зимовья острожной стены, которая была поставлена лишь после 1650 г.[29].