Нужно дышать.
Закрываю глаза и полностью сосредотачиваюсь на том, чтобы замедлить дыхание, — этот первый шаг первый для остановки панической атаки. Времени уходит больше, чем обычно, потому что, зная, что я прикована к чёртовой кровати, мне трудно сосредоточиться на дыхательных упражнениях.
Ощущение потребности срочно что-то предпринять борется в моём теле с необходимостью успокоиться. Я не знаю, где я, кто меня похитил или когда они вернуться. Я понимаю, что сейчас у меня нет возможности сбежать, и мысль о том, что они могут сделать со мной всё, что угодно, а я не смогу этому противостоять, приводит меня в ужас. Я совершенно беспомощна.
Понимаю, что нужно оставаться максимально спокойной, поэтому возвращаюсь мыслями к единственному человеку, с которым я чувствую себя в безопасности, — Кайлу. Я бы отдала почти что угодно, лишь быть вернуться в прошлое и изменить исход нашей ссоры. Но вместо этого, последние пять дней я избегала его, хотя могла быть безумно счастлива в его объятиях. Теперь его последнее воспоминание будет связано с нашим расставанием. Как бы мне хотелось, чтобы я тогда, уходя, оглянулась… Если бы я оглянулась, то у меня не хватило бы сил порвать с ним.
Мне кажется, что я лежу здесь уже несколько дней. Двуспальная кровать, на которой я нахожусь, покрыта старой простыней с пятнами, и я даже думать не хочу, что это могут быть за пятна. Судя по бетонным стенам и полу в большой квадратной комнате, я, похоже, в подвале. Запах плесени забивает нос. В воздухе ощущается сырость, присущая многим неотделанным подвалам в штате Массачусетс. Зачем кому-то похищать меня и держать в заложниках в доме?
Воспроизвожу в памяти события прошедшей ночи, надеясь найти подсказку о похитителе, но не замечаю ничего особенного.
Вокруг царит абсолютная тишина. В горле пересохло и хочется в туалет. Но всё это мелочи по сравнению с сильнейшей болью в руках и ногах, прикованных к изголовью кровати. Плечам настолько больно, что хочется кричать, но я знаю, что облегчения в ближайшее время не стоит ждать. Возможности сбежать нет, и вероятность того, что я выживу, практически близка к нулю. Только Богу известно, что мне уготовано.
Есть только небольшая надежда, что Элль начнёт искать меня, когда поймёт, что я не вернулась домой. Мы всегда сообщали друг другу, когда ночевали в другом месте и до этого момента мы всегда следовали этому правилу. Мой мобильный всё еще в заднем кармане — я чувствую его тонкий корпус, лежа на нём сверху задницей. Хорошо, что после библиотеки так и оставила включенным беззвучный режим. Иначе его бы до сих пор уже нашли.
Надеюсь, что Элль сообщит в полицию, но человека обычно считают пропавшим только через двадцать четыре часа и, если честно, к тому времени я могу уже быть мертвой.
Элль обязательно позвонит Кайлу: подумает, что, возможно, я с ним. Она всё время доставала меня, говорила мне пойти к Кайлу и восстановить наши отношения. Не знаю, так ли это легко, как ей кажется, но, в данной ситуации у меня есть возможность взглянуть на всё по-другому. Если бы я смогла вернуться на пять дней назад и сделать всё заново, то я не закончила бы наши отношения. Я попыталась бы со всем разобраться. Я люблю Кайла, и боюсь, что теперь у меня никогда не будет возможности сказать ему об этом. При воспоминании, каким убитым он выглядел, когда я с ненавистью сказала ему никогда больше мне не звонить, глаза застилают слезы. Надеюсь, что эти слова не будут последними сказанными ему.
Звук поворачивающегося в замке ключа отвлекает меня от мыслей и возвращает в пугающее настоящее. Я не знаю, кто находится по ту сторону двери, и это заставляет меня трястись от страха. Подсознательно задерживаю дыхание. Дверь открывается, и в комнату входят двое мужчин. На вид им где-то 25-30 лет, и никого из них я не знаю. Они не скрывают свою личность, и это меня беспокоит. Не удивлюсь, если это значит, что они планируют меня убить.
— Так-так-так, похоже, наша маленькая гостья проснулась, — говорит один из них, что меньше ростом, и они подходят к месту, где меня удерживают. — Посмотри-ка, как она лежит здесь, прям ждёт нас.
Коротышка останавливается возле края кровати, плотоядно осматривает меня и потирает ладони. Его голубые глаза такие светлые, что кажутся почти бесцветными, придавая ему некий дьявольский вид. На выбритой голове мужчины виднеется только короткая каштановая щетина и, если его вид кажется мне недостаточно пугающим, то это довершает вытянутый им нож. Я начинаю паниковать, дергать за наручники и мычать в скотч, который до сих пор закрывает мне рот. Коротышка наклоняется и срывает с моих губ клейкую ленту. От возникшего жжения я хватаю воздух ртом. Как бы ни было больно, всё же хорошо наконец избавиться от скотча, иметь возможность облизать губы, открыть и закрыть рот.