— Да, есть хорошие новости, — лучезарно улыбается доктор. — Мы начнем отучать его от лекарств, которые держат его в медикаментозной коме. У его мозга было достаточно времени оправиться от операции и у него хорошие жизненные показатели.
Я улыбаюсь и бросаю быстрый взгляд на Кайла, который в своем состоянии выглядит таким спокойным, и впервые с тех пор, как он рухнул на тротуар перед «Декадансом», я позволяю себе надеяться, что у него сможет справиться.
— Я хочу убедиться, что вы готовы к его частичному параличу, проблемам с двигательной функцией и, возможно, с речью. Мы знаем, что во время падения у него случился инсульт. Возможно, будут некоторые последствия. — Доктор на мгновение останавливается и что-то набирает на своем планшете. — Мы не можем предсказать тяжесть повреждений до его пробуждения, но ему вполне возможно придется очень долго восстанавливаться.
Он бросает на меня взгляд, и только потом снова что-то набирает на планшете.
— Ему потребуется реабилитация? — спрашиваю я.
Я изучала лечение пациентов после инсульта, но у Кайла также была серьезная операция на мозге. И экспериментальную операцию, которая спасла жизнь Кайла, сделал доктор Стивенс. Ему удалось удалить осколок пули, и теперь нечего о нем волноваться, но я не могу отделаться от беспокойства, что это может отрицательно повлиять на восстановление Кайла.
— Да, ему, скорее всего, понадобится реабилитация. Как показывает статистика по больным, перенесшим инсульт, реабилитация может продлиться в течение пяти или шести месяцев. Он молодой и сильный, поэтому, думаю, ему понадобится меньше времени.
Когда Доктор Стивенс уходит, моё беспокойство возвращается с новой силой. Только наедине с Кайлом я позволяю себе погрузиться в своё беспокойство. Я никогда не выражаю свои опасения вслух, а просто сижу, держу его за руку и думаю, как же всё это будет.
Все свои сомнения по поводу выздоровления Кайла прячу за ложным чувством оптимизма. Мы только нашли друг друга, и теперь мне так страшно, что я его потеряю. Наша совместная жизнь только началась, и ужасно думать, что наша история продлилась всего пять месяцев. Я не готова с ним прощаться… прощаться с нами. Мне нужно больше времени побыть с ним.
Боже, дай нам больше времени.
Глава 2
КАЙЛ
Моя первая сознательная мысль о том, что я чем-то поперхнулся. Что-то застряло у меня в горле. Я пытаюсь открыть глаза, но кажется, что веки просто слиплись. Снова делаю усилие и у меня получается их немного приподнять, но потом они снова закрываются. Да что, черт побери, со мной происходит? Конечности будто налиты свинцом, всё тело болит, но ничто не сравнится с тупой болью в голове. Я снова открываю глаза и несколько раз моргаю, пока не начинаю видеть. Обвожу взглядом комнату и пытаюсь навести резкость, но это больно. Медленно перевожу глаза вправо, вижу металлический поручень кровати и пикающие аппараты с мигающими огоньками.
Я в больнице.
Когда мой взгляд перемещается влево, то останавливается на настоящем ангеле во плоти, мирно спящим в кресле рядом с моей кроватью. Жадно впитываю в себя её черты: от кончиков взъерошенных золотисто-светлых волос и плавного изгиба бровей до густых темных ресниц, веером опустившихся на щеки. Она мирно спит, не подозревая о том, что я медленно рассматриваю её соблазнительные черты. Мой взгляд продолжает свой путь вниз по маленькому задиристому носу и задерживается на её губах. В них нет ничего ангельского; кажется, что они созданы только для греховных помыслов и поступков. Мои глаза медленно двигаются дальше, сначала до небольшой точки на её подбородке, а потом вдоль тонкой шеи к соблазнительным изгибам её грудей. Она немного шевелиться в кресле и я, подняв взгляд, встречаюсь с её широко открытыми синими глазами. Мы продолжаем смотреть друг на друга, и никто из нас не произносит ни слова. Когда её губы растягиваются в улыбку, я ловлю себя на желании тоже улыбнуться. Она наклоняется вперед и берет меня за руку, держа её обеими руками. Её ладони мягко прикасаются к моей коже и наполняют меня теплом. Мне нравится это ощущение моей руки в её ладонях.
— Привет, — шепчет она взволновано. — Не паникуй. Ты в респираторе, и его скоро снимут.
Она наклоняется вперед, в её глазах стоят слезы. Я жадно запоминаю её прекрасные черты и наблюдаю, как по щеке медленно катится слеза.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она, нежно поглаживая мой лоб пальцами.
Открываю рот ответить, но из-за дыхательной трубки не могу. Пытаюсь снова, но не издаю ни единого звука. Я не могу ответить на поставленный ею вопрос, и не важно, насколько сильно стараюсь… не важно, насколько сильно хочу задать ей свои вопросы.