Выбрать главу

Ну я понаблюдала, что туда и оттуда действительно — толстенькие девочки шныряют. Пышки. Туда — прямо бегом, каблуками топают, несутся, голодные, злые, а оттуда — медленно, лениво, что-то дожевывая на ходу. Улыбаются и добрые. И там, наверное, у входа сидит менеджер и каждую взвешивает на электронных весах. Кто больше 70 кг, тому скидки: семь процентов — на блины, кулебяки, расстегаи и пельмени. А на булки — десять. Кто — 100 кг и выше, тому вообще десерт за счет заведения. И комплимент в виде ликеру к чаю. А кто меньше 70 кг, того позорят, смеются над ними прямо у входа и выгоняют. Еще унижают и срамят вслед… Обзывают даже. Скелетиной.

Так я и не решилась туда войти. В «Пышечную»…

Сумка

В гардеробной роюсь в сумке. Роюсь — ничего не могу найти. Там, глубоко в сумке, звонит телефон. Нет телефона. Звук есть, аппарата нет. Шарю, шарю… Сломала ноготь. Все вокруг с таким интересом: ну детектив, ну фантастика прямо у них на глазах. Ни телефона, ни моего диктофона для работы, ни даже расчески, которая всегда вот тут, под рукой, почему-то не обнаруживаю. Ничего нет… А телефон звонит… Таня Липтуга говорит: «У меня тоже есть такая сумка. Сумка-космос, там, внутри, черная дыра». Подозреваю, и не одна.

А Р.Г. своим бархатным хрустящим голосом:

— А эсли правэсти в вашу сумку сувэт?

Шляпа

«Как не стыдно», — обсуждаем мы с ма, когда смотрим бездарный рекламный ролик. И вспоминаем, какие прекрасные сюжеты рекламировал банк «Империал». Уже банка того нет, а сюжеты в памяти… Кто их делал? А социальные ролики. Где Гердт… «Не плачь. Я люблю тебя». Где девочка на роликах и старший Ефремов в роли водителя троллейбуса.

И где «Помаши маме!» у Мавзолея. И где ссорятся двое. И она выходит из машины, хлопая дверцей, а он от бессилия выбрасывает вслед прямо на мостовую ее шикарную шляпу…

Потом Надя, секретарша предисполкома, носила такую шляпу несколько лет. Подобрала, наверное. Ту, с мостовой…

Муха

Котик моей сестры Мотя вчера разговаривал с мухой. Март еще, но придурочная муха очнулась, сидит, полуобморочная, на раме окна, глаза трет, выбирает — то ли помереть окончательно, то ли еще пожить, то ли опять заснуть, то ли поразминаться и пожужжать в этом теплом гостеприимном доме.

А котик Мотя, потрясенный ее красотой, ей тявкает: «Мняк! Мьярк! Эй! Спускайся! Поиграем! Ну? Ну?! Иди сюда! Я — тут! На голос иди! На голос!»

И Тане, сестре, жалуется: «Она не хоооооо-чет! Не хоооочет онаааа!!! Процииивная!»

И в отчаянии кидается на диван всем своим мохнатым пузом, прямо в подушки с жалобным м-мявом: «Меня никто не лююююбит! Даже она (оглянулся и мотнул в муху головой) не хочет со мной играаать…

Дайте хоть поесть!..»

Свитер

Недавно был такой мороз, что сосед наш Михалыч сломал свитер. Его жена Тоня выставила во двор сушку с бельем свежестираным, свитер толстый, домашней вязки Михалыча висел, радостно по-весеннему капал, потом заскучал и замерз. А Михалыч хотел идти в Пенсионный фонд нарядным, в свитере. Он во двор выскочил, свитер цапнул с сушки, а тот в дом не вла-зит — растопырился рукавами, стучит по двери. Михалыча жена этот свитер повесила так вольно, как степь, широко. Как будто свитер, как крылья, руки гостеприимно развернул: «Оооо! Кого я вижу!» Ну типа.

Михалыч свитер за пузо взял, а свитер «Оооо! Кого я вижу!!!» Михалыч рукава к бокам прижал, вроде как сложить пытался, и один рукав отломился совсем. По плечо.

Нет, я сама не видела, я в это время в Одессе была, а Михалыч рассказывал. Стоит в жилетке, из нового свитера сделанной, и руками показывает, какой свитер у него был приветливый: «Оооо, кого я вижу…»

Микроб

Персонаж случился. Мои дети получили в подарок от всех нас — родителей с одной и другой стороны — небольшой домик в очень красивом месте. И в нем сейчас перестройка и модернизация. И крышей занимается бригада во главе с маленьким юрким малозаметным человечком.

Данька рассказал, что его кличка — на которую он откликается — Микроб. Он из династии предателей. По мужской линии. Практически предатель в четвертом поколении, потомственный предатель. Еще Микробов прадедушка этим занимался — отличился тем, что заложил известное в истории комсомола Хотинское подполье. А дедушка его даже отсидел за пособничество румынским оккупантам. Что же касается отца, то он уже просто по мелочам суетился, стучал, но с ленцой так — то про самогонные аппараты сообщит куда надо, то кто что сказал плохого про партию и правительство, то про кого-то, кто книжку читал на партсобрании. А младший Микроб, наш кровельщик, тот обмельчал — всего лишь ябедничал в школе, ну и потом в ПТУ…