Итак. До Чингисхана история Монголии является историей отдельных племен и народностей, преимущественно кочевого образа жизни. Далеко не все из этих племен и народностей можно считать за предков современных халхинцев, а современную этническую ситуацию МНР никоим образом нельзя назвать продолжением и развитием этнической ситуации восьмивековой давности. Вовсе не является безусловным фактом то утверждение, что древние моголы (монголы) есть предки сегодняшних халхинцев, как не является безусловным фактом утверждение, что сегодняшние итальянцы есть потомки древних римлян. Всякий человек, хоть сколько-нибудь знакомый с историей Монголии-МНР со времен Чингисхана до настоящего времени, может уверенно выделить в этой истории два последовательных и совершенно различных по содержанию периода: 1) с начала XIII века по конец XVII, 2) с конца XVII до начала XX века.
В 1-й период Монголию очень коротко можно охарактеризовать как «воинствующая страна», во 2-й — как «монашествующая страна». Контраст между ними столь разителен, что мы вправе решить, что здесь идет речь о смене этнической доминанты.
В настоящий момент МНР моноциональная страна, более 90 % населения которой составляют монголы-халхинцы и слившиеся с ними инородные группы, говорящие на монгольских диалектах. Халхинцы принадлежат к центрально-азиатскому типу большой монголоидной расы. Данному антропологическому типу присущи круглый массивный череп, резко уплощенное, широкое и высокое лицо, высокие глазницы, слабо выступающий широкий нос. К этому же антропологическому типу относятся проживающие в МНР буряты, урянхайцы и казахи.
Корректности ради следует сказать, что этногенез халхинцев следует вести с XVI в., именно в это время они и стали появляться в истории под своим именем. Так же необходимо отметить, что правящие халхинские роды изначально имели иноэтническое происхождение, в пользу чего свидетельствует резкая разница в погребальных обрядах правящего слоя и простой трудящейся массы.
Так, согласно монгольскому историку Майдару Дамгин-жавыну,[102] по обряду ингумации хоронили только знатных людей, например Сецен-ханов, Дзасакту-ханов и других князей Северной Монголии. Здесь следует полагать, что данные знатные роды были тюркского происхождения, на что, в частности, указывает и наименование их ханами, т. е. тюркским словом. Собственно монгольские иерархические названия иные. Кстати, ингумация (трупоположение) с конем являлась характерным способом погребения именно тюрков. Для захоронения знати (ханов и высших представителей ламаистской церкви) применялось также мумифицирование — «шарил» (от санскритского «шарира»). Для них сооружались субурганы.
Таким образом, можно полагать, что старинная родовая халхинская знать имеет двухчастное происхождение, как тюркское, так и, возможно, индоевропейское. Известно, что одними из активных проводников буддизма являлись тохары, именно на этом языке записаны многие буддийские тексты.
Погребальные обычаи кочевого халхинского простонародья резко отличались от обычаев знати и имели вид труповыставления (открытого захоронения). Открытое захоронение заключалось в следующем: «… покойник оставался на земле, а над его головой водружался шест, который венчался изображением древнего тотема — луны и солнца (Солнце в шаманской мифологии — мать, а месяц (луна) — отец) со стилизованным изображением огня, в знак того, что потомство его будет продолжаться… Место для покойников выбирали такое, чтобы в изголовье была гора, а в ногах — вода („ундур улыг дэрлулж, ургэн усыг ушгэлулэн худэлу-лэх“ — положить в степи так, чтобы имел изголовьем высокую гору, а у ног — широкую воду)».[103] С принятием халхинцами буддизма данный обряд принципиально не изменился, а лишь несколько усложнился.
Кроме монголов-халхинцев, в МНР проживают около 20 монгольских и немонгольских этнических групп, которые консолидируются вокруг халха, постепенно утрачивая отличия от них в языке и культуре. Так, практически полностью слились с халхинцами небольшие группы южных монголов (харчины, чахары, тумэты, узумчины) и обособленные в прошлом хотогоиты, сартулы, дариганга.
В западных районах (аймаках) МНР — Убсунурском, Кобдоском, Баян-Улэгэйском — проживают дербэты, бая-ты, захчины, торгуты и олеты. Все они потомки западных монголов — ойратов.
На культуру халхинцев оказал значительное влияние тюркский элемент. Интересно так же и то, что если, к примеру, те же дербэты и олеты ведут свое происхождение от реальных племен, то захчины представляют собой образования не этнического происхождения, а социального, как потомки военизированных соединений (орд) созданных в конце XVII в. джунгарскими ханами для охраны своих границ от маньчжурских войск. Отсюда берет начало и этноним «захчин», что означает «окраинные». Этнонимы «тор-гут» и «баят» этимологически восходят к названиям дневной стражи дворца и личной дружины хана.
Социальное происхождение имеет и этноним «дархаты», населяющие Дархатскую котловину Хубсугульского аймака. Они известны с XVII в. и до конца 20-х годов XX века считались крепостными духовного ведомства Богдо-гэгэ-на. В дархатском этногенезе приняли участие самодийские, тюркские и монгольские элементы.
В МНР проживают также и буряты (46 тыс. чел., по переписи 1979 г.), которые расселены в северных аймаках: Восточном, Хэнтэйском и др. Буряты МНР и сейчас сохраняют свое этническое своеобразие, несмотря на некоторую «халхинизацию» их языка. Близка к ним также группа баргутов, прикочевавшая в 1947 г. из Северо-Восточного Китая и проживающая ныне одной общиной в Восточном аймаке.
Самая крупная не монгольская этническая группа МНР — это относящиеся к тюркоязычным народам казахи (по переписи 1979 г. 84 тыс. человек), язык которых входит в кыпчакскую группу тюркской языковой семьи. На территорию МНР казахи, также как и многие другие народности, прикочевали в середине XIX в. из районов Черного Иртыша и верховьев Бухтармы.
До середины XX века МНР являлась страной с преимущественно кочевым населением, отсюда проистекает и специфика ее этнической истории. Издревле на ее территорию приходили кочевники разнообразного этнического и расового происхождения, смешивались с местным населением, создавали пестрые племенные союзы и часто уходили на завоевания северокитайских областей, где также поглощались местным ханьским населением, передавая ему некоторые культурные и антропологические особенности. Так ушли, после разгрома их енисейскими кыргызами (относятся к нордическому типу европеодов), с территории Орхона уйгуры (хойху), изначально принадлежащие к европеоидной расе, а древние моголы (менгу) отправились на завоевание Средней Азии.
С XVII века, как я уже отметил выше, Монголия превращается из страны воинствующей в страну монашествующую.
Дело еще и в том, что маньчжурские завоеватели, возможно, хорошо представляли себе причину монгольской воинственности и значительно поспособствовали «умиротворению» тогдашнего кочевого населения Джунгарии и Халхи. К примеру, маньчжурская династия Цин в 1757 сместила последнего джунгарского хана и присоединила джунгарские владения к Синьцзяну. Народность чоросы, откуда были родом все ханы Джунгарии, была практически полностью маньчжурами истреблена, а на их землях были расселены тюркоязычные, халхинские и даже маньчжурские племена, а также калмыки, возвратившиеся с Волги после политического конфликта с российским правительством.
В конце XVI в. господствующей религией Монголии стал ламаизм, представленный сектой Гэлук-па, которая была основана одним из виднейших деятелей буддизма Цзонхавой (1357–1419) в начале XV в. В 1586 г. в Монголии был построен первый буддийский монастырь Эрдэнэ-Дзу, а ко времени получения ею независимости в 1921 г. на ее территории находилось около 750(!) монастырей, что для такой малонаселенной страны было чрезвычайно большим числом. Следует отметить, что население Внешней Монголии незадолго до 1921 года составляло всего 600 тыс. человек. Одной из особенностей ламаизма является установленное еще Цзонхавой безбрачие для лам, при этом следует учитывать, что монахи в Монголии составляли до 40 % (!) от всего мужского населения. Таким образом, в XIX веке прирост населения в Монголии был весьма низок, а в начале XX в. отсутствовал вообще.