— Очень просто… Как дураков нас сделали, целый спектакль разыграли. С ним еще Ванька Рогов был, тоже должен его помнить, и пара каких-то ублюдков. В общем, кинули Аню в лодку и драпанули.
— Кого послал в погоню? — почти спокойно произнес Олег.
— Никого, — Добрыня виновато опустил глаза.
— Как?!!
— А что мне оставалось делать? Наших лодок на восточном берегу не было, пока притащим, пройдет не меньше получаса. А уже смеркается. Да и лодки… Лучшие ты забрал, а остальные сущие гробы или большие слишком — на них не пойдешь. Нет, никак не догнать… Но ты не переживай: я уже приказал готовить отряд, утром попробуют добраться до левого берега. Льда поменьше стало, раз эти сволочи прорвались, то и наши ребята дойдут. Там в лесу снег лежит, следы не спрячут. Догонят их, не сомневайся.
Олег кивнул, четко произнес:
— Одна лодка повреждена, но вторая в порядке. Мне надо парочку крепких ребят: мои слишком устали. И лодку необходимо перенести на руках: идти на ней в обход острова слишком долго.
— Никто никуда не пойдет! — решительно произнес Добрыня. — Я сказал утром, значит утром!
— Ты не можешь мне приказывать! — Олег в ярости схватился за рукоять меча.
Вождь вздохнул, устало произнес:
— Можешь меня убить, дело нехитрое. Покуда я жив, никого в потемках на реку не выпущу. Ничего хорошего не выйдет: даже если по темноте удастся ее преодолеть, все равно на другом берегу придется ждать утра, после чего начать его прочесывать в поисках места, где они высадились. Нет: сказал не пущу, значит не пущу. Так что убивай.
Олег посмотрел в непреклонные глаза вождя, скрипнул зубами, в ярости стукнул кулаком по воротам. Удар вызвал в плече столь жуткую вспышку боли, что он, не сдержавшись, простонал. Добрыня покачал головой:
— А тебя и засветло никуда не пущу! С такой раной дома посидишь. И даже не спорь: так будет лучше. Сейчас… сейчас тебя лекарь подлатает, даст хороших порошков. И уснешь ты как миленький. Успокойся: без тебя разберутся… У нас хороший лекарь, не зря ты его по осени из южных краев привез, ой не зря! Он тебя…
Но Олег уже не слушал; резко развернувшись, он направился к дому. В голове его царил дикий сумбур, но из хаоса противоречивых мыслей постепенно вырисовывался план дальнейших действий.
В доме было непривычно тихо и как-то неуютно, будто он лишился чего-то неуловимого, того, что было главной частью его души. Осиротел. Даже свеча, казалось, едва чадила, будто вот-вот собиралась погаснуть. Олег мог бы обойтись и без нее, но не стал экономить воск. Кроме того, этим тусклым светом он пытался обмануть самого себя, представляя, будто Аня где-то рядом и сейчас войдет с тарелками в руках, традиционно споткнувшись о порог.
Впрочем, тарелку ему принесли — она сиротливо ютилась на краю стола. Содержимое давно остыло, к нему никто не притронулся. Ужин принес Добрыня, посидел немного, наблюдая, как лекарь обрабатывает рану, пытался поговорить, но, не добившись ответа, ушел. Судя по всему, решил, что товарищу сейчас нужно побыть одному.
Дождавшись, когда за лекарем закроется дверь, Олег начал действовать.
Он рвался как можно быстрее покинуть поселок, но справедливо полагал, что сделать это сейчас будет затруднительно — наверняка его кто-нибудь заметит. Однако жизнь в пасторальных условиях без электричества и сопутствующих ему развлечений имеет свои плюсы — никто не сидит у телевизоров до полуночи. Два-три часа, и остров угомонится — вот тогда и можно будет приступить к главной части своего плана.
Собирая скудные пожитки, Олег каким-то краем рассудка прекрасно понимал, что поступает глупо. Но также понимал и то, что иначе не может, а, значит, все идет как надо — своим чередом. Жаль, что с Добрыней не удалось найти сейчас общий язык, но уговаривать его Олег не собирался. Непреклонный вождь быстро заподозрит неладное и приставит к обезумевшему парню наблюдателей, дабы уберечь его от опрометчивых поступков. Здоровяка удалось обмануть апатичным, ко всему безразличным видом. Он решил, что Олег сильно страдает от раны, так что ждать от него неприятностей не придется. Добрыня и сам мучался от последствий удара ножом и поневоле переносил свое состояние на раненого соратника.
Но Олегу было плевать на свою рану. Нет, он понимал, что она может помешать ему при выполнении замысла, но с этим придется смириться. Лекарь обезболил ее своими мазями, поменял варварские нитки Михаила на свои, более прогрессивные — недавнее изобретение медицины южных стран. Их изготовляли из внутренностей местных животных — такие швы не надо с мукой извлекать из раны: они рассасываются сами. Хорошая матерчатая повязка надежно фиксировала компресс из прессованных листьев бхилы, обладающих сильными противовоспалительными свойствами. Если все будет нормально, ее можно не снимать дня два или три. Целебная трава помогает почти всегда и не требует частой замены.
Олег не знал, сколько времени займет погоня, и на всякий случай готовился основательно. В рюкзак уложил запасную одежду, причем не забыл и про Аню — прихватил и ее вещи. Еды у него не было, но пластиковая бутылка с водой не помешает, как и чайник с запасом местного кофейного напитка. Тонкое одеяло, прихваченное в прошлом году с места авиакатастрофы, кольчуга с поспешно залатанной дырой на плече, шлем. Эту легкую броню можно будет нацепить уже на берегу, после переправы, не хотелось бы в тяжелом железе оказаться за бортом, если лодку разобьют льдины.
Закончив с рюкзаком, Олег занялся оружием. Недоделанный щит остался в кузне, но его он брать не станет в любом случае — слишком громоздкий. Не стоит себя загружать во время погони. Меч рессорной стали взял без раздумий, также прихватил охотничий нож. Поколебавшись, снял со стены бронзовый топорик, некогда отобранный у ваксов. Оружие хорошее и легкое — такой груз не обременит, а вот пригодиться может во многих случаях. Напоследок прихватил лук с колчаном стрел. Экипировку закончил плащом из шкуры волка, месяц назад подаренным Максом. В сочетании с одеялом он не позволит ему замерзнуть в весеннем лесу и, кроме того, неплохо защищает от ударов слабого оружия.
Несмотря на нетерпение, Олег не спешил — тщательно проверил каждую деталь снаряжения и оружия. Если что-то выйдет из строя, ремонтировать будет некогда. Вспомнив про ужин, опустошил тарелку — аппетита, мягко говоря, не было, однако кто знает, когда удастся поесть в следующий раз. Жаль, что еды в доме нет — Олег смог захватить только мешочек соли и флакон с острым южным перцем.
Сборы и осмотр вещей помогли убить время. Поняв, что поселок погрузился в сон, Олег встал, попытался нацепить рюкзак. Но тут его ждала неожиданная проблема — лямка вызвала вспышку жуткой боли в правом плече. Да, терпеть боль можно, но не слишком долго, а ведь придется страдать на каждом шагу.
Неприятное открытие.
Впрочем, Олег быстро нашел выход из положения: стянул лямки вместе и взвалил рюкзак на левое плечо. Да, не слишком удобный способ переноски груза, но тяжесть невелика, как-нибудь приспособится. Задув свечу, он, приподнимая створку во избежание скрипа, медленно приоткрыл дверь, выскользнул на темную улицу. Лестница на стену располагалась в нескольких шагах от крыльца, и, так как ночь была безлунная, Олег смог вскарабкаться наверх незамеченным часовыми. На весь поселок их было всего семь человек, причем трое сидели в башне, почти не высовывая нос. Так что при желании покидать крепость можно было без особых хлопот.
Уже на стене Олег по стуку шагов определил, что часовой как раз направляется в сторону ворот. Тем лучше — обратно он пойдет не ранее чем через пару минут, а скорее даже больше — стражи не любили суетиться. Сняв с пояса прихваченную веревку, быстро закрепил петлю за наточенное бревно, перевалился через стену. От нагрузки в ране вспыхнула дикая боль, сдерживая стон, Олег заскрипел зубами и медленно, стараясь не издать ни звука, спустился вниз.
Только здесь он понял, что не сможет снять веревку без помощи сверху. Обидно — он хотел прихватить ее с собой, да и часовой может заметить петлю при обходе. Ладно, с этим придется смириться. Олег крадучись отошел от стены и, лишь достигнув кромки воды, подступившей угрожающе близко, двинулся дальше не таясь — в такой тьме со стен его не разглядеть.