- Я - Марк, - сказал Марк, хлопнув себя по голой груди, и повторил: - Марк.
Гость разразился новым потоком то ли слов, то ли просто ничего не значащих звуков, среди которых Марк, кажется, различил имя Генрих.
- Генрих? - переспросил он.
Гость мелко затряс головой, слишком большой для его тонкой и длинной шеи.
- Генрих, значит, - уверился Марк.
Генрих наконец замолчал и уставился на него ничего не выражающим взглядом. Марку стало немного неуютно.
- Пойду оденусь, - сообщил он чисто для проформы.
Генрих ничего не ответил и продолжал смотреть точно так же.
Выходя из кухни, Марк оглянулся - Генрих сидел все так же, глядя в то место, где стоял Марк.
В комнате Марк быстро натянул на себя чистые джинсы, выудил из груды постиранной одежды на кресле более-менее приличную футболку (с некоторым сожалением отложив в сторону ярко-красную с вопросом о том, кто, блядь, такой Байерн. Эту футболку он вообще надевал всего раз, и этого хватило, чтобы понять, что в Херцланде не очень хорошо понимают юмор по поводу местных футбольных команд. Или просто федеральных земель, Марк так и не разобрался, что именно имелось в виду, да и не особо стремился.
На кухню возвращаться не особо хотелось. До Марка наконец начало доходить, что он запустил в квартиру совершенно незнакомое существо, с чего-то решив, что это его новый коллега. Да еще и встретил так радушно, как будто это был курьер с пиццей, не иначе.
Подавив в себе желание прикрыть дверь на кухню, чтобы не видеть, как Генрих все так же сидит, уставившись в одну точку, Марк прошел в ванную.
Вода пахло странно.
Почти так же, как Генрих.
Марк подставил сложенные лодочкой ладони под кран и несколько секунд смотрел, как вода набирается в эту импровизированную емкость и начинает переливаться через край, с журчанием устремляясь в канализацию.
Болото.
От воды и Генриха пахло болотом.
А еще болотом пахло в церкви.
А еще старым болотом пахло на кладбище - там, где, по идее, должен был реветь поток. Поток такой силы, чтобы не просто размыть могилы, но и разбить гробы и вымыть из них покойников.
Поток, которого не было.
Марк вернулся в комнату, схватил куртку, телефон и ключи от новой машины. Натягивая измазанные засохшей грязью берцы, он вспомнил про Генриха и крикнул в сторону кухни:
- Я уехал! Ты располагайся тут.
С новым соседом - или не соседом - он успеет еще разобраться, а пока что...
Что «пока что», Марк и сам точно не знал, но привык доверять своей интуиции.
Да и просто хотелось вернуться наконец к нормальной работе.
Первое, о чем подумал Марк, сев в машину - похоже, что он действительно тронулся умом. Он только что впустил в свой дом непонятную болотную шушеру, а затем свалил, сказав «располагайся». Располагайся, Марк?! Подавив в себе желание вернуться домой и за шкирку выкинуть оттуда всех посторонних, Марк вцепился в руль. Ночной Бонн мало чем отличался от Маардама - тихо, никаких людей, пустые дороги, густая темнота на поворотах. Марк не соблюдал скоростной режим, с каким-то мстительным удовольствием представляя себе лицо Штефана, когда тот будет разбирать штрафы, полученные Управлением. Марк сосредоточился на дороге - на мелькании белых призраков указателей в свете фар, иногда кося глазом на навигатор. Дорога без соблюдения правил и манеры вождения Юргена заняла чуть меньше сорока минут. Марк припарковал машину у церкви, невыразительно белеющей среди деревни. Здесь совсем не было света, зато стало хорошо видно звезды и заплывшую облаками луну. Марк хмуро посмотрел на этот светящийся полукруг и вбежал в церковь, не переставая гонять по кругу одни и те же мысли. Болото, застоявшаяся вода. Спокойный Рейн около полукилометра в ширину. Какой силы должно быть течение, чтобы разбить гробы и вымыть тела? Может быть, Штефан был прав? Тогда стоило ему, наверное, позвонить. И Марка сейчас с распростертыми объятиями встретит батальон оживших мертвецов. В церкви было пусто. Дверь в пристройку, в которой обитал священник Грабовски, была аккуратно прикрыта, но не заперта. Марк вошел внутрь осторожно, крадущимся шагом, хоть и ощущал волчьим чутьем, что там пусто. В пристройке никого не было. Единственным обитателем помещения был насыщенный, густой запах. Даже не запах - мешанина запахов. Слишком много, чтобы определить все их сразу. Марк разобрал только розмарин и гниющую ряску - для большего ему требовалось перекинуться и сосредоточиться. Марк нашел в кармане куртки зажигалку и в свете огонька нашарил выключатель света на стене. Заработала и тут же замигала неприятного оттенка белая лампочка. Сначала Марк не увидел ничего противоестественного - незаправленная кровать, покосившаяся дверца шкафа-купе, книжная полка, стол, поваленный стул, закуток с кухней. Да, грязновато, да, много хлама, но Марку и самому не привыкать жить в... Только Марк, несмотря на то, что не стремился делать уборку, не использовал вместо пресс-папье человеческие останки. На краю рабочего стола лежал череп, в лоб которого был вогнан ржавый гвоздь. На гвозде висели несколько браслетов: бусины из черного пористого камня на нитке, полоса подозрительной кожи с вышитыми узорами, переплетенные двумя красными лентами тонкие косточки. Вокруг в хаотичном порядке были расставлены гипсовые слепки рук с неестественным изгибом пальцев и странной длиной. На стене друг напротив друга висели два зеркала - оба занавешенные тяжелой темно-синей тканью. С одного ткань сползла, как будто ее слабо-слабо тянули снизу. Пройдя мимо, Марк накинул край ткани на рамку, стараясь не заглядывать внутрь, и тут же отругал себя за суеверность. А еще ему показалось, что в зеркале мелькнуло что-то красное - и тихо-тихо зашелестело кроной далекое и в то же время очень близкое дерево. - Чертовы маги, - негромко сказал самому себе Марк.