Стоило сойти с асфальтированной дороги - по одну сторону цветочные поля, по другую пролесок и старое кладбище, - как ноги утонули по щиколотку в грязи. Кое-где не по щиколотку, а прямо по колено. Мира увязла, неудачно шагнув, и чуть не упала, и теперь стояла, брезгливо обтирая ладони о штанины.
- Ну, что? - поинтересовался Марк, хотя видел, что именно.
- Ботинки новые, - мрачно ответила Мира, берясь за протянутую руку Марка. - Были.
Марк потянул, раздался неприятный болотный звук, и Мира, тихо ругаясь себе под нос, встала рядом с ним на поросшем травой твердом островке.
- Можно поинтересоваться, почему мы не пошли по дороге? - рядом остановился Юрген, придерживая Уве за локоть, как будто нес за него личную ответственность.
Марк окинул их взглядом и поднял вверх указательный палец.
- Потому что.
Юрген кивнул.
Кладбище располагалось в низине на самом берегу Рейна, и вода из него еще не ушла. Надгробия уныло торчали из-под темной воды, кое-где совсем новые - светлые, будто отмытые, не позже семидесятых годов, а дальше - уже темнее, с налетом старины и зелени, а потом вплоть до совсем черных, потрескавшихся от времени и ветра и, может быть, от воды.
Лезть в воду не хотелось. По запаху вода была не лучше болотной - вязкая, зеленая, затянутая тиной и поднятой могильной землей.
- Мы... поплывем? - спросила Мира, и в голосе ее чувствовался немой протест.
Марк не сдержал улыбки. Душа, конечно, требовала, чтобы красивая девушка немедленно разделась, перекинулась в медведя и поплыла между надгробий, визгливо ворча от неудовольствия и страха. Но это означало бы, что так придется сделать и самому Марку, а ему ну очень не хотелось морозить хвост.
А медведи вообще умеют плавать?
- Что там написано?
Марк кивнул на ближайшее к ним надгробие, большую часть которого было видно над водой, потому как кладбищу, видимо, не хватило места, и оно уже начало выбираться из низины. К счастью - или нет - ближайшие деревни оказались заброшены раньше, чем мертвые добрались до живых.
Уве прищурился, наклонился и медленно, с трудом разбирая на старом камне, прочитал:
- «Спи с миром и моли бога о нас».
- Ну дела, - отозвался Марк. - Мало того, что чувак помер, так еще и делать для живых что-то после смерти должен.
Херцландцы посмотрели на него с сомнением, местами даже неприязнью и непониманием.
- А вот молить бога - это всегда хорошая идея, - резюмировал Марк, разворачиваясь в сторону деревни. - Вот туда мы и пойдем.
Нет, Марку никогда не хотелось, чтобы его ненавидели собственные подчиненные. Но и не побесить их он не мог.
Во всей деревне жилых оставалось домов десять. Как и везде, деревенские жители стремились перебраться в город, где были деньги, работа, ресурсы. Для Марка само понятие деревни было довольно странным: в Нижних Землях, за исключением столицы, все города поменьше были практически одинаковыми и различались только количеством населения.
Существовало понятие загородный дом, но не деревня, куда можно уехать на лето от городской суеты. В Нижних Землях вообще с суетой было не очень. Сейчас, после Бонна, Марку казалось, что в Нижних Землях никто никуда не спешил.
А возможно, сказывалось то, что все Нижние Земли можно на поезде проехать за шесть часов от самой северной до самой южной точки. А по Херцланду можно ехать, ехать, ехать, ехать до самой Сибири.
Херцландская деревня тоже была похожа на маленький город, но в ней большую часть года никто не жил. А так - все как в городе, только немного гипертрофированное. В большом городе трудно заметить пожарную часть, или костел, или солдатские мемориалы. А здесь - вот, все на виду. Над низенькими домиками из красного кирпича легко рассмотреть башенку добровольной пожарной части, сейчас совершенно пустой; острый шпиль церквушки, напоминающей старый утюг; выдающийся из каменной ограды мемориал с тевтонским крестом и списком погибших в Великой войне жителей деревни. И у каждого дома - камень с вырубленной фамилией жильцов.
Где-то выращивали овощи - землю развезло и клубни теперь неопрятно торчали среди лужиц. Взбухла и покосилась деревянная доска для объявлений. Кое-где торчали одинокие обрубки деревьев непонятного Марку назначения.
И везде-везде-везде ровные дороги и мощеные камнем тротуары. Вода сошла, дома остались стоять невредимыми, и только вывернутые наизнанку поля и огороды напоминали о разлившемся Рейне. Еще о Рейне - не прямо, а косвенно - напоминал начавшийся мелкий моросящий дождь.