Безполезно долго останавливаться на этой темѣ. Все мышленіе Ганди элементарно и гиперболично, — вотъ ужъ истинно «гималайское» мышленіе. Онъ съ восторгомъ цитируетъ изреченіе санскритской книги, изъ котораго можно сдѣлать выводъ, что отъ «чревоугодія» до потери разсудка и до всевозможныхъ ужасовъ только одинъ шагъ. Не скрываю, такія страницы нѣсколько раздражаютъ, — въ особенности потому, что обо всемъ этомъ разсказывается такъ обстоятельно и длинно: какое намъ дѣло до внутренней борьбы махатмы съ соблазнами молока и овсяной настойки на прованскомъ маслѣ?
Трагедія же этого человѣка въ томъ, что онъ сталъ заниматься политикой. Ни его характеръ, ни взгляды, ни способы дѣйствій не были для нея предназначены ни въ какой мѣрѣ. Надо ли говорить, что въ единоборствѣ съ Ллойдъ-Джорджемъ или даже съ Макдональдомъ Ганди имѣлъ мало шансовъ на успѣхъ? Его восторженный біографъ Ромэнъ Ролланъ оскорбилъ махатму сравненіемъ съ Ленинымъ: «для Ганди, какъ для Ленина, какъ для любой высокой души (ихъ вѣдь немного), я это ты». Ленинъ сюда приплетенъ явно для красоты слога, — на это и отвѣчать нечего. Но къ Ганди слова «высокая душа», конечно, могутъ быть отнесены съ полнымъ правомъ. Махатма самъ сказалъ, что его цѣлью въ жизни является «Мокша», — «себя свести къ нулю и взглянуть въ лицо Господу». Какъ перевести на политическій языкъ эти слова? Какъ подвести итогъ политической дѣятельности Ганди? Вѣдь тѣ скромныя завоеванія, которыя связываются съ его именемъ, сдѣланы либо другими вопреки ему, либо имъ самимъ вопреки Сатіаграхѣ. Первый въ исторіи опытъ приложенія толстовства къ политикѣ оказался полной неудачей, — таковъ соціально-философскій результатъ гандизма. Правда, создалась легенда. Думаю, однако, что и она идетъ къ концу: никакая легенда не выдержитъ двухъ-трехъ Конференцій Круглаго Стола.
ДЕ ВАЛЕРА
I.
Настоящую статью слѣдовало бы назвать иначе: де-Валера лишь третье дѣйствіе драмы — одной изъ самыхъ мрачныхъ и кровавыхъ драмъ послѣдняго вре~ мени. Въ ней многое непонятно и почти все ирраціонально. Если что показываетъ наглядно, какъ мало мѣста занимаетъ разумъ въ политической дѣятельности людей, то пожалуй, скорѣе всего исторія партіи «Шинъ-фэнъ»{19}.
Эта трагическая партія густо залита кровью своихъ враговъ и сторонниковъ. Кровь лилась во имя національной культуры, во имя самоопредѣленія народа. Будущее покажетъ историческую участь этой идеи. Объ ея внутренней цѣнности я говорить не буду, ибо нѣтъ тѣхъ аксіомъ, изъ которыхъ можно было бы тутъ исходить.