Ратибор осмотрел свои медленно заживающие раны. Заражения удалось избежать. А вот запас бинтов сильно оскудел. Не ровен час, придётся вспомнить народные средства, что порой бывают вредоноснее самих недугов.
Полностью снарядившись, турич вышел из землянки, где его уже ждал покуривающий трубку Бэюм. При дневном свете его шрамы предстали во всей красе. Орон походил на матёрого волка, не пропустившего в жизни ни одной драки.
Сидящий на корне охотник выпустил изо рта дым и произнёс:
– Докурю, и двинемся в путь.
– Далеко идти?
– Завтра к полудню доберёмся.
– Выходит, путь совсем близкий.
– У нас здесь всё близко, – сказал Бэюм и затянулся. – Территория бескрайняя, но ютятся все рядышком.
– И давно ли вы так живёте?
Орон усмехнулся и ответил:
– Веков пять назад здесь стояли города и дворцы. А потом исполины всё порушили.
– Волхвы рассказывали, что Тур перебил всех исполинов в округе.
– Ну, раз уж и волхвы рассказывали.
Потерев оцарапанный глаз, Бэюм переменил тему:
– Идти будем тихо, не торопясь. В той стороне демоны шастают. А ещё мы можем столкнуться с охотниками из Волчьей деревни. Так что не спеши хвататься за оружие.
– Нарываться не в моих интересах.
– Это хорошо. Что ж, идём.
Орон вытряхнул пепел из трубки и убрал в мешок. Закинув тот на плечо, Бэюм крикнул:
– Нулгина!
Супруга вышла на порог.
– Мы отправляемся. Не давай спуску этим пятерым.
– Управлюсь. Возвращайся скорее.
Спутники двинули в путь. Через пару шагов Ратибор не удержался от вопроса:
– Что же ты, не возьмёшь копьё, которым я тебе заплатил?
– Туда лучше не брать.
Начался поход в сторону поселения. Бэюм повёл Ратибора одному ему видными тропами. Орон шагал уверенно, прислушиваясь и осматриваясь только там, где это было необходимо. Когда он двигался сквозь заросли, ему удивительно легко удавалось не цепляться рогами за ветки.
Проходя мимо тополя, Бэюм внезапно замер и дал знак Ратибору. Турич послушно остановился и прижался к стволу. Опасности не было видно, да и на слух определить её не получалось.
– Что там?
– Тише.
Ратибор внял сказанному. Но со временем полное незнание начало давить на нервы. И не сильно спасало то, что Бэюм, похоже, знал, что делает.
Но затем раздался приметный звук. Как будто фыркнул конь, только втрое более крупный. Но на этом всё. В одиночку Ратибор наверняка нарвался бы на этого зверя.
Так путники и простояли в укрытии, пока Бэюм не подал знак следовать за ним. Глядя куда-то сквозь бурелом, орон осторожно двинулся вперёд. Ратибор попытался проследить за направлением взгляда, но не увидел ничего, кроме тополиного частокола.
Красться пришлось до оврага с ручьём. Бегло осмотревшись, орон спустился вниз и пошёл вдоль русла. Когда они с Ратибором достаточно удалились, Бэюм решил-таки пояснить шёпотом:
– Не разглядел, кто это был. Но в этом лесу любая тварь может напасть.
– А безопасно ли здесь? Можем поговорить?
– Если шуметь не будем.
– Я хотел спросить о проводнике. Почему ты не стал говорить о нём?
– По многим причинам. Во-первых, не хотел, чтобы постояльцы узнали, что я веду с ним дела. Возникли бы трудности… Ну, могли бы.
– Они с ним на ножах?
– Ороны – да. У них с проводником какая-то глупая история приключилась. Сейчас и не вспомню.
– А другие причины?
– Ещё я пообещал Нулгине, что буду держаться от него подальше. Так что отведу тебя к порогу, а с ним даже здороваться не стану.
– Имя-то у него есть?
– Есть, но произносить его лишний раз не стоит. И это третья причина.
– Не возьму в толк. Какое-то суеверие?
– Всё дело в его… ремесле, если можно так сказать.
Орон перелез через поваленный ствол и, дождавшись, пока Ратибор переберётся следом, продолжил:
– Он снуёт по старым развалинам. Руинам замков на окраине мире; городам, затонувшим в болоте. Ищет ценности и продаёт любому, кто предложит достойную цену. Сколько он при этом разорил гробниц и курганов… За такое его должны были возненавидеть и боги, и духи, и собственные предки. Толкуют, что само его имя проклято, поэтому лучше его не произносить. Тем более в стенах дома.
– Так всё же.
– Зовут его Дерок.
– А кто он есть такой? По расе.
– Нандиец.
– Нандиец? – нахмурился Ратибор и замедлил шаг.
– А у тебя особое к ним отношение?
– Туричи три года с ними воевали.
– И ты, стало быть, – Бэюм остановился и поставил руки на пояс, – участвовал в этой войне?