Асторре усмехнулся, заметив, с каким неодобрением Сабир покосился на испорченный магическими знаками паркет, занял предназначенное ему место на одном из лучей и равнодушно подставил Дагрун ладонь, которую мгновенно вспороло острое лезвие.
— Это же… магия крови! — воскликнула Тийя, когда Дагрун взяла уже её руку, чтобы проделать то же самое.
— Разумеется, девочка, — ответила старшая чародейка. — И я не верю, что ты сама ею ни разу не пользовалась.
— Но я думала, Церковь Троих её запрещает!
— Церковь в моём лице сегодня её благословляет. Служи мне хорошо, милая кошечка, тогда тебе всегда будет позволено чуть больше, чем другим, — подмигнул Тийе Асторре.
И в ответ получил взгляд, полный жгучей ненависти — его широкий жест явно не оценили. Что ж, даже если он не сумеет приручить эту стервочку, то все равно с толком её использует.
Пока же Асторре спокойно наблюдал, как лужица, в которой смешалась кровь четырёх человек, темнела и закручивалась водоворотом. Как из неё взмывали и прилеплялись к груди каждого из них толстые нити из чёрного дыма. И как над этим всем звучали слова Дагрун, закреплявшие обязательства Тийи, главным из которых было исполнение приказов — её собственных и Асторре. А кроме того — запрет сообщать кому-либо о своей службе Церкви, кроме круга доверенных лиц, в который — помимо присутствующих — включили ещё и Агилара.
Ритуал не продлился долго, но после него Асторре почувствовал, как у него зашумело в ушах, а комната стала слегка расплываться перед глазами. Впрочем, он привык, что подобная магия вытягивала силы из любого, кто с ней соприкасался, если тот, конечно, не был сильным чародеем. И просто постарался не показывать своего состояния, бросив Тийе, которая неуверенно озиралась вокруг:
— Ну что, кошечка, теперь ты свободна до тех пор, пока я не пришлю тебе вестника. Переночуешь здесь или приказать отвезти тебя в Суллану?
— Я бы хотела вернуться к госпоже, — ответила Тийя, взглянув на Асторре исподлобья.
— Сабир, распорядись, — велел он слуге и, когда парочка вышла из гостиной, сказал оставшейся с ним Дагрун: — Благодарю, дорогая. Без договора я бы поостерёгся связываться с этой маленькой дикаркой, но теперь уверен, она мне пригодится.
— Сочтёмся, Асторре, — она подошла к нему почти вплотную, шелестя шелками, и на мгновение коснулась его руки. — Доброй тебе ночи.
— Тебе тоже, Дагрун. Доброй и… нескучной.
Поднявшись на второй этаж, Асторре на минуту замешкался на пороге своей комнаты, постаравшись напустить на себя уверенный вид — выказать слабость перед Исар он хотел ещё меньше.
Спальня была ярко освещена, а свою гостью Асторре обнаружил посреди широкой постели, где та, одетая в одну лишь сорочку из тёмно-красного шёлка, пристроилась с одной прекрасно знакомой ему книгой.
— Ты как всегда внезапна, Исар, — сказал он, присев рядом и положив ладонь на её обнажённое бедро. — И по-прежнему быстро находишь мои тайники.
Губы Асторре сами растянулись в улыбке. Он действительно не ожидал увидеть сегодня любовницу, но неприятным назвать этот визит никак не мог. К тому же Асторре больше не приходилось скрывать от бдительных и разбиравшихся в магии женщин то, как у него подкашивались ноги после ритуала, и он мог немного расслабиться. Разве что лежавший рядом трактат по демонологии не настраивал на нужный лад.
— Потому что хорошо тебя знаю, — откликнулась Исар, потеревшись о его плечо, а потом задумчиво сказала, глядя на миниатюру, украшавшую открытую страницу: — Какой искусный художник… В султанате таким искусным обычно выкалывают глаза раскалёнными спицами.
Асторре понимал почему. Изображение восседавшего на обвитом множеством змей троне мужчины, облачённого в длинную пурпурную тунику с чёрной каймой, было создано столь умело, что не только будто бы дышало жизнью, но и повергало в невольный трепет перед этим красавцем. Его серебристая кожа сияла, словно лунный свет, алые глаза с вертикальными зрачками словно заглядывали в душу, а поза была исполнена грации. Но в случае с Тшиеном, Господином Змей, всё это скорее пугало, чем восхищало, и уж точно не заслуживало одобрения или даже снисхождения Церкви. И Асторре знал, что все прочие представители демонической знати были изображены на страницах книги в том же духе.
— Мы на континенте, увы, не столь утончённые люди, — сказал он, захлопнув трактат. — И таких умельцев обычно просто сжигаем вместе с их произведениями.
— Почему же ты не поступил так?
— Потому что изучить врага важнее, чем уничтожить всякое упоминание о нём, Исар.
— Изучить врага, — её пальцы прошлись по пуговицам мундира, расстегнув их с удивительной скоростью. — Понять врага, — левая ладонь скользнула под рубашку, — и… встать на сторону врага? — правая легла на горло Асторре, чуть сдавив.
Он знал, что всё это было игрой… как и то, что, надумай Исар его убить, она бы сделала это с лёгкостью. Но подобное только сильней влекло его к бахмийской убийце.
— Нет, никогда, — сказал он, мягко отведя её руку. — Я — слуга Тирры, но рабом Бездны точно не стану.
— От тебя разит магией, — Исар скривила изящно очерченные губы. — И далеко не светлой.
— Это всего лишь инструмент, и ты это знаешь. Даже его святейшество…
— Мерьель с его реформами приведёт вас прямо в пропасть, вот увидишь. Если только раньше не найдутся те, кто, увидев опасность этих игр, от него избавится.
Асторре не исключал такой возможности, хотя и точно не желал нынешнему понтифику смерти. Но в долгу оставаться не захотел и ответил:
— Ваши старейшины с их зашоренностью приведут Братство туда гораздо раньше, не сомневайся. Но ты ведь не об этом поговорить пришла, моё сердце?
— Я напала на след, — голос Исар стал тихим. — Не думаю, что мы ещё увидимся… скоро. Поэтому я хотела попрощаться.
Асторре удивлённо посмотрел на неё — обычно его любовница не была столь сентиментальной. Но предпочёл не задавать лишних вопросов, просто спихнув на пол мешавшее еретическое сочинение и притянув Исар к себе. Прощание с ней стоило сделать ярким.
***
— Но, может, вы пустите меня в дом? — стоя на крыльце особняка Вивьен, Тийя чувствовала, как её всё сильнее охватывала тревога. Вроде бы главные испытания остались позади. Вот только почему тогда пара крепких молодых прислужников госпожи не разрешала ей даже переступить порог?..
— Не велено, — лениво отозвался один из них — чем-то похожий на Агилара эдетанец с очень смуглой кожей и масляным взглядом чёрных глаз. — Подожди чуток, госпожа сама к тебе спустится. Ей нынче немного недосуг, — он хохотнул, и Тийя почувствовала, как от этого в ней закипела злость, смешавшаяся с неуверенностью и страхом.
Что-то было не так, совсем не так. Не только в том, что её столь неласково приняли в доме, который она уже начала считать родным, но и в самой атмосфере, которая окутывала теперь особняк и окружавший его сад. Воздух будто бы неуловимо пропитывала магия — сильная, но словно иссушенная ветром и задубевшая на солнце. Мёртвая и безжалостная. И при этом — тщательно скрытая несколькими слоями умело выполненных покровов, но всё же ощутимая для тонкого чутья Тийи. Сейчас ей каждая травинка и веточка, каждая песчинка нашёптывала о появившейся здесь силе, чуждой этой дышавшей влагой и жизнью земле, и Тийя не собиралась беспечно отмахиваться от подобных предостережений. Но понять их истинный смысл ей пока никак не удавалось.
Ждать Вивьен пришлось недолго. Она быстрыми шагами, заставлявшими развеваться юбки её домашнего платья, пересекла холл и, не дав Тийе вымолвить и слова, резким жестом заставила её отступить от порога, сказав:
— Поговорим снаружи, — и сама первая легко сбежала с крыльца на посыпанную белым песком дорожку.
— Госпожа, — робко обратилась к ней недоумевающая Тийя, но её тут же прервали: