— Я говорю правду. Ты никуда меня не отпускаешь. Скоро в городе пойдут слухи о том, что я пропала, и тебе это будет совсем не на руку.
— Подумаю над твоим предложением, — хмыкнул её собеседник. — Но не считай меня конченым недоумком, красавица. Решишь меня обмануть — умирать будешь очень неприятным образом. Поверь, уж в этом-то я знаю толк.
— Я и не сомневаюсь… Дарес.
— Нравится моё новое имя? — спросил тот, гибко выскользнув из-за стола и одним плавным движением оказавшись рядом с Вивьен.
— Такая же дурацкая кличка, что и раньше, только теперь зеннавийская, — скривилась она. — Моро, Дарес… Интересно, ты хоть сам-то помнишь своё настоящее имя?..
— Едва ли об этом впору спрашивать девке, которая взяла имя уличного оборванца, — усмехнулся он в ответ.
Вивьен почувствовала, как в крови у неё закипело бешенство, и не удержалась, чтобы не выкрикнуть:
— Не говори о том, чего не знаешь!.. Оборванкой, если на то пошло, была я, а не Поль. И всё по твоей милости, колдун!
— Как раз исключительно по милости твоего папаши, который никогда не умел вести серьёзные дела. Но не бойся, девочка, я — не он, совсем нет… Я знаю, что делаю и куда это меня приведёт.
«На костёр, вот куда, — подумала Вивьен, стараясь удержаться от гримасы отвращения, пока пальцы Дареса скользили по её руке под летящим рукавом домашнего платья. — Я уж постараюсь, чтобы это было так».
***
Больше всего хотелось заснуть, лишиться чувств… Хоть как-нибудь ускользнуть из этого мира — туда, где не будет боли, пронизывавшей каждую жилку, изматывавшей тошноты и покрывавшего кожу мерзкого пота.
Лёжа связанным по рукам и ногам на земляном полу какой-то постройки, в которой не было окон, и поэтому царила непроглядная тьма, Кеару то задыхался от жары, то начинал трястись от холода и сам не знал, что из этого оказывалось хуже. К тому же, ко всему прочему прибавлялись горькие мысли о том, что произошло с ним совсем недавно.
Стоило признать — он повёл себя как идиот, а не как будущий офицер Гончих. Как он станет теперь смотреть в лицо господину Агилару, умрёт ведь со стыда!.. Впрочем, гораздо больше шансов у Кеару было сдохнуть куда раньше, чем он встретится с опекуном. И всё же стыд терзал пленника не меньше, чем бессильная ярость и отчаянье. Он сделал ужасную глупость, сломя голову кинувшись в порт, когда ему принесли записку от Лолы, и вполне ожидаемо, как понял потом, за подобный промах поплатился.
Лола действительно ждала его у пристани и, не дав ни опомниться, ни сказать хоть пару слов, торопливо увлекла спутника в лабиринт узких улочек на задворках порта. Кеару был, конечно, удивлён таким поведением возлюбленной, но решил пока не приставать к ней с расспросами. Как оказалось, поступил он так очень даже зря.
В одном из особенно вонючих и тесных закоулков, где из-за почти смыкавшихся над неуклюжими постройками складов крыш царила полутьма, Лола неожиданно ускорила шаг и, подобрав юбки, ловко юркнула за ближайший угол. А её спутник не успел предпринять ровно ничего, прежде чем оказался окружен десятком рослых мужчин. Они обступили Кеару, словно выросшие из-под земли тени, и он просто вдруг почувствовал, как один клинок вспорол рубашку на спине, а другой оказался приставлен к горлу.
В следующее мгновение не успевшего опомниться Кеару парой болезненных тычков заставили опуститься на колени и крепко стянули ему запястья за спиной. Глубокий порез на щеке стал единственным плодом попыток вырваться, и больше Кеару решил не рисковать. Правда, едва лезвие чуть отодвинулось от его горла, ухитрился заехать ногой в лицо одному из попытавшихся связать ему ноги бандитов — но и только. Напавших было слишком много, и дело они своё знали, а события развивались чересчур стремительно, чтобы Кеару смог отбиться.
Хотя, уже стянутый верёвками и с какой-то шерстистой тряпкой во рту вместо кляпа, он очень пожалел, что не попытался вырваться на свободу сразу. Может, ему бы и удалось уйти от клинков без серьёзных ранений, а там бы и быстрые ноги стали его спасением от нападавших — арбалетов у них вроде бы не было. А теперь ему оставалось лишь горько сожалеть о том, как глупо он попался в ловушку.
Когда же на Кеару обрушился град пинков, ему сделалось уже не до сожалений — думать о чём-то, кроме собственных мучений и ужаса от полной беспомощности, стало попросту невозможно. До этого он не раз был ранен, так что боль для него оказалась не в новинку. Но всё происходящее сейчас вышло таким внезапным и унизительным, что он почти сразу потерял всякую волю к сопротивлению, лишь пытаясь свернуться в клубок так, чтобы удары причиняли меньше боли. Впрочем, много времени на «воспитание» пленника тратить, похоже, никто не собирался. Его замотали в большой кусок мешковины и куда-то быстро понесли.
Кричать Кеару не мог, но дёргаться всё равно пытался, рассчитывая, что его неприятели рано или поздно выйдут в какое-нибудь людное место, где подобное привлечёт внимание. Увы, надежды оказались тщетны. Кеару понял это, когда довольно скоро его опустили на покачивавшуюся поверхность, в которой по плеску вёсел рядом и по удушающему запаху тухлятины он узнал рыбацкую лодку.
Путь по воде оказался долгим и мучительным. Жара, духота, качка и вонь — всё вместе слилось для Кеару в омерзительно тошнотворную круговерть. Так что, когда его всё-таки вытащили из проклятой посудины и запихнули в то самое непонятное строение, в котором он пребывал до сих пор, заодно вытащив кляп изо рта, Кеару поначалу возблагодарил небеса за милость. Вот только почти сразу понял, что жажда, неудобная поза, боль от ушибов и врезавшихся в тело веревок с каждой проходящей минутой причиняют ему всё больше страданий. И очень скоро решил попытаться привлечь внимание мучителей проклятиями и гневными просьбами развязать его и дать напиться. Но ответом на них неизменно служила тишина, которую лишь пару раз нарушали негромкие звуки шагов неподалёку, да нечто, напоминавшее шелест волн, накатывавших на песчаный берег.
Сколько Кеару провёл в таком положении, он едва ли смог бы сказать, но ему это время показалось бесконечно долгим. И когда дверь в его тюрьму отворилась и в проёме, освещённом заходящим солнцем, показался высокий силуэт, Кеару уставился на вошедшего скорее с надеждой, чем со страхом.
Переступивший порог сарая — теперь-то Кеару сумел различить, как выглядит помещение, где он находился — мужчина подошёл к пленнику и принялся молча его разглядывать, остановившись в паре шагов.
— Что вам нужно?.. — прохрипел Кеару, подняв голову. — Вы же понимаете, что это произвол?! Меня станут искать!
— Времена-то настали, — покачал головой мужчина, судя по направлению его взгляда обращавшийся не столько к Кеару, сколько к своим спутникам, пара силуэтов которых виднелась по ту сторону распахнутой двери. — Ташайская обезьяна говорит со мной о произволе, каково, а?!.. Н-да, времена… Пусть ищут, парень, пусть — я-то получше твоих хозяев-церковничков знаю здешние края. Так что — быстро не найдут, не надейся!..
— Зачем я вам?
— Чтобы справедливость восстановить, парень, исключительно ради этого. Ничего, узнаешь скоро, на кой ты мне сдался, всё узнаешь…
— А Лола? Что с ней вы сделали?!
— Потаскушка эдетанская?.. Не бойся, она золотишку, что за твою шкуру получила, недолго радовалась!
— Уроды! — Кеару попытался плюнуть в лицо мерзавцу, но почувствовал, что слюны в пересохшем рту просто не осталось. — Твари!.. Подождите, я ещё посмотрю, как вас повесят, выродки!
— Ори, ори, змеиное отродье… Ты скоро погромче взвоешь, попомни моё слово!.. Лучше побереги силы, дикарь, — мужчина лениво махнул рукой, неторопливо направившись к двери.
Прежде, чем она с треском закрылась, Кеару успел только выкрикнуть ему в спину ещё пару ругательств.
========== Глава 16. Дары Бездны ==========