После же того, как обитательница особняка скрылась внутри, вокруг стало совершенно пустынно. И теперь Исар с трудом боролась со скукой: терпение никогда не было её сильной стороной. Но стоило ей заметить неторопливо подходивших к воротам людей, как она с трудом подавила желание выругаться сквозь зубы — встретить здесь Чёрных Гончих Исар точно не ожидала.
========== Глава 18. Цена ошибок ==========
На поляне, скрытой от берега зарослями буйной растительности, Кеару сразу заметил двоих из компании эдетанцев, с которыми не так давно подрался в порту. И теперь наконец-то понял, что за зуб имели на него таинственные похитители. А потом с невольным страхом задумался о том, какую кару для него могли приготовить собравшиеся здесь озлобленные люди, чьего знакомого, а возможно, и друга он лишил жизни. Но, проходя вслед за Нойманом сквозь толпу угрюмых мужчин, осыпавших его непристойными оскорблениями, постарался сохранить гордый и безразличный вид. И лишь когда Кеару увидел то, что ждало в дальнем конце поляны, невозмутимость мгновенно слетела с него, будто шелуха.
— Нет!.. Нет, лучше просто убейте меня! Вы не посмеете наказать меня кнутом, как раба! — Кеару задёргался в хватке притащивших его сюда парней, но те, хоть и не без труда, сумели удержать пленника на месте.
Широкоплечий черноволосый мужчина средних лет с худым жёстким лицом, стоявший напротив, возле вкопанной в землю грубо сколоченной деревянной рамы, только усмехнулся. Он неторопливо поигрывал отполированной до гладкости рукояткой длинной плети, и Кеару судорожно вздохнул, глядя на блестящие металлические крючья, украшавшие это орудие пытки… Или всё же — казни?..
— Ты получишь ровно то наказание, какое заслужил, — наставительно сказал глава мучителей Кеару, равнодушно глядя на него, когда тот — бешено вырывавшийся и изрыгавший грязные ругательства — всё-таки оказался привязан к раме.
— А вы сдохнете! — выкрикнул Кеару, сопроводив свои слова плевком, который только чуть-чуть не долетел до лица его собеседника. — Сдохнете в муках, я вам обещаю!.. Я всё равно однажды найду и убью вас, так и знайте!
— Выживи сначала, ташайская обезьяна, — бросил в ответ тот. — Эта штука, — кивнул он на плеть в руках палача, — способна после пары ударов любого заставить визжать, как недорезанного, и умолять о пощаде. А тебе достанется гораздо больше, не сомневайся!
Кеару вздёрнул подбородок, надеясь, что взгляд, которым он наградил мучителя, вышел достаточно надменным и презрительным. Но сам при это почувствовал, как у него перехватило дыхание, а сердце словно бы резко ухнуло вниз. Страшно, как же страшно!.. Просто невыносимо — и думать об ожидавших его страданиях, и ждать удара! Даже трудно сказать, что именно из этого хуже…
Но долго томиться в неизвестности не пришлось. Первое прикосновение крючьев к телу всё равно оказалось внезапным. И, возможно, ещё и поэтому вырвало у Кеару мучительный крик, показавшийся ему самому отвратительно тонким и детским. Поэтому следующие удары он терпел молча: не кусая, а скорее — разгрызая в клочья губы. Но, кажется, надолго его мужества всё-таки не хватило. Услышав за кровавой пеленой боли, отгородившей его от прочего мира, режущие уши надрывные вопли, Кеару в какой-то момент понял, что издаёт их сам. Вот только прекратить это, даже отчаянным усилием воли, никак не мог.
***
Сидя на диване в малой гостиной, Вивьен бездумно смотрела на буйную зелень сада за широкой полуоткрытой дверью, выходившей на террасу. Сейчас хозяйку дома радовало только одно — то, что поблизости не ошивался никто из подручных Дареса. Одиночество в последнее время Вивьен научилась очень и очень ценить. А вот выхода из ловушки, в которую угодила, пленница до сих пор не видела. К тому же прошлая ночь, оказавшаяся бессонной и очень страшной, в очередной раз подтвердила то, что проклятый маг едва ли вскоре оставит её в покое.
…Заниматься делами и общаться с подчинёнными Дарес Вивьен всё же позволил — похоже, он не соврал, когда сказал о своей заинтересованности в её торговле. Но беда была в том, что никому из своих людей Вивьен не доверяла настолько, чтобы, скажем, послать с кем-то из них весточку церковникам. Большинство из них служило своей хозяйке исключительно из-за денег, кое-кто — ещё и из-за её близости к Жильберу Данэ и расчёта на то, что Вивьен однажды поможет им выдвинуться в бандитскую верхушку Хайнрихштадта. Но во всяком случае все они не отличались большой верностью и легко могли выдать Вивьен Даресу, рассчитывая на его будущие милости. Недаром она так хотела приблизить к себе Тийю, чтобы иметь рядом по-настоящему преданного человека. Вот только Тийя сейчас оказалась далеко, и Вивьен оставалось лишь надеяться, что свободой та сумеет распорядиться с толком.
Единственной пусть и не радостной, но хотя бы принесшей удовлетворение новостью для Вивьен оказалось известие о том, что её подручные быстро вычислили предателей, торговавших у неё за спиной «чёрным огнём». Ими оказались двое не так давно нанятых эдетанца и — что стало для неё очень скверной неожиданностью — молодая стихийная чародейка Сельма, которую Вивьен раньше считала весьма удачным приобретением. К счастью, последнюю люди её хозяйки смогли застать врасплох и успели надеть на Сельму наручники из белопламенной стали прежде, чем та сумела устроить побоище с помощью магии.
Казнь всех троих должна была состояться той же ночью, и Вивьен оставалось только отправиться туда в нужный час. Не то чтобы она находила подобные расправы особенно приятным зрелищем, но ей уже приходилось присутствовать при бандитском «правосудии», а однажды — даже вершить его собственноручно. И теперь Вивьен не могла избежать подобного зрелища, если хотела сохранить хоть какой-то авторитет. А вот желание Дареса сопровождать её на казнь действительно удивило Вивьен. Но отказать она, разумеется, не смогла и просто смирилась с тем, что проведёт ночь в его обществе.
Выйдя из своей лёгкой коляски на окраине Сулланы и опершись на галантно подставленную Даресом руку, Вивьен на какой-то миг даже порадовалось тому, что он сопровождал её. Здесь, на утоптанной десятками ног и освещённой большими кострами площадке меж складов, собралась изрядная часть тех обитателей Сулланы и Хайнрихштадта, чей заработок шёл вразрез с имперскими законами, а руки частенько оказывались замараны кровью. И хотя Вивьен уже давно имела дело с этой публикой, та до сих пор временами не на шутку пугала её. В присутствии же тёмного мага действительно можно было не опасаться никого. Кроме него самого, конечно.
Глядя на множество обращённых к ней и не особенно привлекательных даже в полутьме лиц, Вивьен старалась сохранять невозмутимый вид и неторопливо проследовала к дальнему концу площадки. Там сейчас стояла под охраной людей Вивьен троица «крыс». Выглядели предатели весьма помято — похоже, сдались они не без боя. Особенно досталось Сельме, чью левую щёку рассекала глубокая, едва ли не до кости рана. Чародейка наградила подошедшую к ней хозяйку яростным взглядом, но промолчала, хотя Вивьен вполне была готова к тому, что та разразится шквалом брани.
Зато внезапно подал голос Дарес:
— Как ты собираешься их убить, моя девочка? — вкрадчиво спросил он.
— Их повесят, — коротко ответила Вивьен под тяжёлыми взглядами пленников.
— М-м-м, как скучно, милая, — протянул Дарес. — И незрелищно!.. Позволь лучше мне заняться ими.
Вивьен подобное предложение не обрадовало. Но она понимала, что спорить с колдуном всё равно было бы бесполезно, а возможно, даже и опасно. Он вполне мог вздумать «проучить» её магией прямо здесь, и уж тогда от уважения людей Вивьен к хозяйке точно бы не осталось и праха. К тому же она не испытывала к предателям особой жалости, поэтому, взвесив всё, ответила:
— Если ты так хочешь, — и отошла в сторону, предоставив Даресу руководить казнью.
Сжав в руках сложенный веер, Вивьен наблюдала за тем, как Дарес, просияв белоснежной улыбкой, что-то быстро сказал охране пленников. Та погнала предателей к центру площадки, что сразу приковало интерес собравшихся бандитов и контрабандистов, которые до этого собиралась небольшими компаниями или лениво прохаживалась меж складов. Вивьен отлично чувствовала, как в толпе начало сгущаться напряжение, и сама не знала, что ощущает в большей мере — страх и отвращение или жгучее нехорошее любопытство.