— У вас — почти ничего. Не успела. А у господина Агилара — тьму. Не потому, что она есть в нём самом, нет. Он её словно бы притягивает. Она рядом с ним, всё время. Но есть и ещё кое-что. Свет. Белые, сияющие отблески среди чёрных пятен.
— И что это, во имя Троих, значит?
— Понятия не имею, господин Сагредо, — покачала головой Тийя. — Я мало чему успела научиться… А ещё я видела смерть.
— Думай, что говоришь!
— Не в том смысле, что он скоро умрёт, нет! Это, скорее — как отпечаток. Такой знак есть у всех, кто побывал на другой стороне, но вернулся. Выжил после тяжкой болезни или ран, или…
— Я понял, в чём дело, — остановил её Сагредо. — Скажи, у меня ты тоже заметила такой отпечаток?
— Нет, ничего подобного. Зато я увидела его и у господина Хейдена.
У Хейдена Тийя разглядела и ещё кое-что, но, при всей нелюбви к рыжему церковнику, решила не говорить об этом. Уж слишком личным показался ей подобный момент. Да к тому же, каким бы надменным грубияном Хейден ни был, он не оставил её в ту ночь рядом с изуродованным трупом, а забрал с собой, хоть и сам был ранен. Тийя сочла должным отплатить ему хотя бы такой малостью, как сохранение тайны.
— А я теперь знаю, что от твоих способностей всё же есть толк. Агилар и Хейден оба когда-то оказывались в подобных ситуациях. Но узнать тебе такие сведения было бы неоткуда, особенно о Рихо. Так что ты и впрямь ценное приобретение. Пожалуй, хотя бы поэтому стоит позволить тебе повидаться с твоей ненаглядной… Особого вреда не будет.
— Благодарю, господин Сагредо, — Тийя едва не вскочила с места от радости, несмотря на то, каким снисходительным был тон Сагредо. — Я могу пойти к Вивьен сейчас?
— Иди, иди, кошечка, — небрежно махнул он рукой. — Покажешь кому-нибудь из рядовых кольцо, которое я тебе дал, и попросишь проводить к ней.
И действительно, первый же встреченный в коридоре церковник хоть и посмотрел на Тийю с некоторым удивлением, но в просьбе проводить в лазарет, к госпоже Обье, не отказал.
…Когда Тийя вошла к ней, Вивьен сидела на постели, глядя в окно, но быстро обернулась на звук открывшейся двери.
— Тийя! — воскликнула она, вскочив на ноги. — Трое милосердные, Тийя, я не думала, что ты здесь!
— Госпожа… Вивьен, — она нерешительно подошла поближе.
Но Вивьен без смущения бросилась навстречу и обняла Тийю, прижавшись лицом к её плечу. Казалось, она забыла вовсе о неравенстве в их положении, по сути, никуда не исчезнувшем даже когда Тийя стала свободна. Той же оказалось не так легко сделать подобное, но она с радостью прижала к себе Вивьен, чувствуя приятное тепло её тела и уткнувшись в чёрные волосы, которые мягкими локонами спускались ей на плечи.
Так обе простояли с минуту или чуть больше, и Тийя поняла, что в первый раз за последние дни чувствовала себя по-настоящему счастливой. «Не хочу, — подумала она со странной смесью нежности и ярости, — не хочу отпускать тебя, не хочу отдавать… кому угодно. Ты — прекрасная и добрая. Ты пришла в эти проклятые земли, как светлая богиня или ангел из сказаний почитателей Троих. И сколько бы здесь ни было крови и грязи, они не способны тебя запачкать. Может, когда-нибудь я и признаюсь, что ты для меня значишь… Но мне достаточно и просто быть с тобой рядом. И если для того, чтобы уберечь тебя, надо служить Гончим и убивать их врагов, я не стану сомневаться. Они омерзительны мне не меньше, чем этот Моро… Дарес, но раз Гончие могут защитить тебя, я буду верна им».
— Тийя? — отстранившись, спросила Вивьен. — Всё хорошо? Ты молчишь…
— Да, просто задумалась. Пойдём, присядем.
Они сели рядом на узкую койку, и Вивьен тут же взяла ладонь Тийи в свои — маленькие и мягкие.
— Ты ведь простишь меня? — быстро спросила Вивьен. — За то, что я прогнала тебя тогда из дома, одну, на улицу? Мне жаль, но… иначе Моро почуял бы твою силу и едва ли бы ты спаслась от него! Прости, я столько наобещала — про обучение магии, про жизнь вместе… да только всё пошло прахом. Я виновата, но я и подумать не могла, что он вернётся!
— Я всё знаю. И совсем не думала винить тебя в чём-то. Мне жаль только, что я слишком слаба, чтобы пойти и убить его!
— Ты и так сделала очень много, — ответила Вивьен, сжав запястье Тийи. — Едва ли кто-то смог бы больше. Просто… всё так запуталось!.. Не знаю, чем я так прогневила Троих, что в который раз они лишают меня всего, что дарят! Так было с отцом, так было с Полем, так и сейчас. Создатель милосердный, я упросила господина Агилара помочь мне разобраться с тем, что мешает моей торговле, а теперь… Теперь из-за побоища у меня дома всё равно всё рухнет! Никто не пожелает вести дела с той, рядом с которой вертятся колдуны и церковники. И хорошо, если Жильбер просто отберёт корабли, а не велит меня прикончить.
— Я не позволю ему, — всё ещё немного робея, Тийя обняла Вивьен за плечи. — Я смогу защитить тебя как тогда в купальнях, веришь мне?.. Я пока умею не так много, но я быстро учусь! И если понадобится, ради тебя стану использовать и магию крови, и…
— Ч-ш-ш, — ладонь Вивьен накрыла её губы. — Думай, о чём говоришь в стенах Чёрной Крепости. И вообще — если ты меня… Если я тебе хоть немного дорога, никогда больше не вспоминай о тёмной магии, слышишь? Я не знаю, чему тебя научили среди твоего народа. Однако же я хорошо понимаю, что такое тьма и её силы. Это грязь и мерзость! Но что ещё хуже — это ловушка, попав в которую, всё равно закончишь одним — смертью. Бездна может быть поначалу щедра на дары, но плату за них она всё равно потом берёт страданиями и кровью. Я уже видела это своими глазами. И меньше всего хочу, чтобы подобное коснулось тебя, понимаешь?
— Я понимаю, я всё понимаю, — чувствуя, как рука Вивьен гладила её спину, Тийя немного расслабилась. Ярость покинула её сердце, уступив место спокойствию. Но про себя Тийя подумала, что если речь пойдёт о жизни Вивьен, сомневаться она всё же не станет. Лучше самой угодить в Бездну, чем потерять единственного дорогого человека.
***
— Телепатия приравнивается к пыткам, Якоб! А ты умудрился притащить на допрос Обье мага, — раздражённо сказал Асторре, пусть и понимал, что злится сейчас больше на себя, чем на подчинённого. — Она — дворянка, если ты вдруг забыл!
— Брось, — поморщился Якоб. — Когда тебя самого-то такое останавливало? Да и Леандро, в конце концов, даже не настоящий телепат, разве что ложь чует.
— С преступниками — никогда не останавливало, но вот с порядочной женщиной, доброй трикверианкой…
— И контрабандисткой, чей папаша торговал ташайским добром, ты хочешь сказать? Поверить не могу, что ты стал таким чистоплюем, Асторре!
— Не стал. Но Белые Псы вертятся здесь, в Крепости и в Суллане, губернатор пригласил меня на вечер к себе и явно станет говорить об аресте Ноймана. А ты… временами действительно переходишь границы, — Асторре специально подобрал выражение помягче. Якоба он считал одним из самых ценных своих людей и причины излишнего порой рвения того на допросах виделись ему куда как уважительными. — Поэтому я просто напоминаю: скандал — это последнее, что нам нужно. Хоть и признаю, что в данном случае ты действовал разумно. Теперь мы хотя бы знаем, что Обье и вправду не служит Даресу. Да и рассказала она о нём немало полезного.
— Ты ведь не отпустишь её так просто? Дамочка со связями, да ещё такая талантливая — разорвать заклятие подчинения, пусть даже Дарес тогда отвлёкся — это впечатляет. Она может оказаться очень полезна Церкви.
— А тебе дай волю, так ты в агенты пол колонии наберёшь. Ещё посмотрим, что с делать с госпожой Обье, — уклончиво ответил Асторре.
— Как знаешь. Не стану больше утомлять тебя своим присутствием, — пожал плечами Якоб. — Только вот ещё… У меня к тебе будет одна просьба. Личная.
Асторре окинул его удивлённым взглядом — уж от кого от кого, а от Якоба он меньше всего ожидал такое услышать.
— Говори.
— Я понимаю, что тебя это едва ли обрадует, но, Асторре… В первый и последний раз попрошу у тебя дать мне пару наших людей для охраны. Не для меня самого, разумеется, нет. Но ты ведь знаешь, что Ирма ждёт ребёнка и… долго ли до беды, особенно сейчас?