«А вот если, Трое упаси, просочатся сведения о том, что ташайцы собираются призвать из Бездны одного из Девяти Высших, тут будет гораздо хуже, — подумал Асторре. — И вполне возможно, что Тшиену и стараться-то не придётся. Наши достопочтенные горожане вполне могут в панике оставить к его приходу от Хайнрихштадта дымящиеся руины». От мыслей об этом ему сделалось ещё более тоскливо. В последние дни у Асторре сложилось отчётливое впечатление — что бы он ни делал, всё оказывалось впустую и слишком поздно.
Но всё же, окончательно сдаться он ещё не был готов, и в особняк губернатора вошёл с обычным уверенным видом. Здесь, в освещённом мягким золотистым светом магических ламп полукруглом зале, царила совсем иная атмосфера, нежели в остальном Хайнрихштадте: безмятежная и чуть ленивая, полная негромких разговоров и ещё более тихого смеха. Аромат тонких духов перемешивался с запахами цветов и вечерней влаги, доносившимися из широко распахнутых дверей на террасу; светлые и яркие ткани платьев перемежались с тёмными мужскими дублетами, шитыми серебром и золотом. В Мидланде моду на подобные одеяния ввёл молодой регент Стефан Кертиц, в колониях же её восторженно, пусть и с некоторым опозданием подхватили — любовь к знаменитому Чёрному Барсу была ничуть не меньшей.
Асторре медленно пробирался сквозь местное изысканное сборище в поисках хозяина дома. Расточал улыбки и комплименты дамам и обменивался короткими приветствиями с мужчинами. Среди первых не одна и не две делили с ним ложе, среди вторых имелось немало тех, кто с удовольствием наделали бы лишних дырок в его шкуре, если б только чуть меньше боялись Церкви. Обычно Асторре забавляло их непринуждённое лицемерие при встречах с ним, но теперь он искренне желал им провалиться прямо к треклятому Тшиену. Воистину, змеиный бог с сытыми гадами в шелках и бархате стоили друг друга.
— Сагредо! Мой дорогой Асторре, я уж думал, вы сегодня так и не навестите меня!
Конрада Хеннеберга он с удовольствием спровадил бы в объятия серебристого демонического красавчика первым. Радостно заключивший Асторре в объятия невысокий светловолосый мидландец был назначен на пост губернатора колонии в силу одного неоспоримого достоинства: он происходил из дворянского рода, вовремя перешедшего на нужную сторону во время гражданской войны. Делами служебными Конрад не слишком себя утруждал, предпочитая сваливать их на подчинённых, а сам — проводить время на охоте, бывшей его огромной страстью. Впрочем, и другими доступными ему удовольствиями он тоже не пренебрегал. Приёмы и праздники в доме Конрада славились пышностью и замысловатостью предлагавшихся гостям развлечений. Последнее иногда удивляло даже самого Асторре, которого трудно было назвать человеком в таких вещах малоопытным.
— Ну что вы, Конрад, — вкрадчиво откликнулся Асторре. — Как же я мог пренебречь подобным приглашением? Как ваша охота в горах?.. Козлы…
— О, чудесно, чудесно!.. Очень удачно. Чуть позже я непременно покажу вам трофеи… Какие рога! Куда там вашим демонам, дорогой Асторре! — громко заявил Конрад и сам расхохотался над своей шуткой. Впрочем, увидев, что собеседник не спешит ему вторить, быстро смолк и продолжил уже серьёзно: — А вот здесь в моё отсутствие дела шли не так уж прекрасно, верно? Ну и нашумели вы, господа церковники! Разнесённые купальни и дом уважаемой дамы, осквернённый труп… И это в наших-то благословенных краях! Горожане теперь не скоро придут в себя.
— Мы бы не шумели, если б только ташайцы тоже вели себя потише, — Асторре заставил себя произнести фразу с широкой улыбкой, а не сквозь зубы, хотя это и потребовало определённых усилий.
— Конечно, конечно, Асторре!.. Мне пора к другим гостям, а вы — развлекайтесь! Обсудим подробности немного позже.
— Непременно, Конрад, благодарю вас.
Полный светских разговоров вечер оказался для Асторре сегодня неожиданно тягостным. Даже сосредоточиться на беседах с местными красавицами, которые традиционно находили общество командира Гончих весьма приятным, не удавалось. Мысли упорно возвращались то к Кеару, то к Якобу, то к Агилару. Последнему пора бы было уже приехать обратно в Суллану или хотя бы прислать о себе весточку, но не происходило ни того, ни другого. Асторре начинал подумывать, чтобы отправить в джунгли ещё один отряд, на сей раз покрупнее и в сопровождении мага, но понимал, что в Хайнрихштадте людей тоже отчаянно не хватало… Когда всё это закончится, он обязательно отправит за океан новое донесение, где подробно выскажет своё отношение к политике Священного Города в колониях. И плевать, если высшим иерархам его выводы опять окажутся столь же приятны, как колючка под хвостом. Затыкать бесконечные дыры в тиррской стратегии трупами подчинённых ему надоело безмерно.
Когда тропический вечер окончательно перетёк в тёплую ночь, а гости, за исключением немногочисленной чисто мужской компании, разошлись, Асторре вздохнул с облегчением. Наконец-то можно будет поговорить с Конрадом и отправиться домой… Или хотя бы сразу в Чёрную Крепость, если общение затянется.
Но сначала пришлось отправиться в садовый павильон, который по размерам едва ли уступал домам многих горожан. И какое-то время с мрачным видом «наслаждаться» плясками полуголых девиц из султаната, не особо-то искусных в своём деле. Хотя, едва ли кто-то ещё кроме Асторре тут мог заметить разницу, да и основным занятием этих красоток явно были не танцы.
Разумеется, Конрад, планируя развлечения для своих гостей, ничего не мог знать о недавней потере Асторре. Вот только тот всё равно в какой-то момент понял, что просто не может больше смотреть на бахмиек спокойно и тихо выскользнул в сад.
Стоя на освещённой парой фонарей мраморной площадке подле негромко журчавшего фонтана, Асторре вдруг вспомнил уже не Исар, а совсем другого человека и почти такую же — чёрную и южную — ночь в компании танцовщиц. Лучше от этого не стало, и следом сразу же пришла мысль о том, что все, кто ему дорог или кого он мечтал бы назвать своими друзьями, либо мертвы, либо имеют все шансы отправиться на тот свет.
Берениче и Исар, Фиенн и Кеару… «Почему?! Почему нельзя умереть за другого, Бездна меня забери?! Почему тех, кто действительно мог бы что-то изменить в нашем чёртовом благословенном ведомстве, убивают и калечат, а такие как я, ни на что не способные отбросы, живут дальше? Трое милосердны?.. Так почему им было не проявить милосердие к тем, кто только и жил Их делом?!»
Через пару минут, подставив руку под струю фонтана и проведя влажной ладонью по лицу, Асторре немного успокоился и тут же скривился от отвращения к себе. Полупьяная истерика — достойное дело для командира Гончих, ничего не скажешь!.. Но вот раздумья о равнодушии Троих и собственной беспомощности Асторре никак не оставляли. «Они вас бросили! Ушли, чтобы сидеть на своём сияющем престоле и любоваться, как вы подыхаете в грязи, жалкие черви! Наши боги хотя бы откликаются на зов, пусть и не задаром», — вспомнил он слова, которые когда-то бросил ему в лицо ушлый эллианец, организовавший в Веннаре культ Сжигающей Сердца. В тот раз он просто с усмешкой ответил еретику: «Они дали нам выбор. И хотя бы не мечтают нас сожрать», но вот теперь…
Когда-то Двое помогли всем людям отстоять свою свободу в войне с Девятью Высшими и их прихлебателями, но потом вознеслись к даровавшую им эту награду Создателю. И теперь, кажется, действительно стали порой слишком холодны и равнодушны к своим слугам. Тёмные силы же, несмотря на кажущуюся щедрость, были безмерно коварны. И уж Асторре-то хорошо знал, чем обычно оканчиваются сделки с демонами для тех, кто возжелал их милостей. Но, в конце концов, то были наивные дилетанты, часто искренне верившие, что порождения Бездны обязательно проявят доброту к доказавшим им свою верность.