Но стоило Ноэми подумать о том, что беда миновала, как, словно прямо из-под земли, перед ней вырос куда более жуткий кошмар. Проклятый предводитель дикарей, Ансу. Ноэми не успела даже пискнуть, как его левая рука крепко ухватила её за плечо, а наконечник короткого копья в правой оказался приставлен к горлу.
— Только зря бегала от меня, беленькая сучка! — хохотнул Ансу, чуть сдвигая лезвие, и Ноэми коротко всхлипнула, когда её кожу обожгло болью. — А твой папаша ценой своей головы купил не слишком-то много свободы для тебя!
— Своей головы?!
— Можешь не сомневаться, я отрезал её лично. А всё из-за твоей дурости, девчонка!
Ноэми подумала, что, наверное, услышав эту новость, должна была бы ощутить скорбь и отчаянье. Но вместо этого чувствовала только злость на Ансу, на ташайцев, на Гончих… На всех тех, кто сломал её спокойную мирную жизнь и отнял то немногое, что было дорого.
Так что, когда арбалетный болт, пролетевший совсем рядом, вонзился её мучителю в живот, Ноэми не ощутила сожаления или ужаса, лишь злорадное удовлетворение. На какой-то миг ей даже захотелось широко улыбнуться пристрелившему Ансу Эгону — как бы безумно это ни прозвучало. Но миг спустя Ноэми поняла, что всё-таки ещё способна испытывать страх. Он ледяной волной окутал её, когда Эгона, не успевшего даже вытащить меч из ножен, опрокинул на землю ташайский оборотень. Тварь, кажется, не была вооружёна ничем, кроме собственных когтей, ненормально длинных даже для хищника. Однако их, вкупе с чудовищной силой, оборотню вполне хватило, чтобы за минуту превратить взрослого крепкого парня в распотрошённую тушу.
Умом Ноэми понимала, что стоило бы бежать со всех ног, воспользовавшись теми мгновениями, что подарило ей увлеченность твари убийством Эгона. Но почему-то продолжала стоять, вжимаясь спиной в ствол дерева. И не могла отвести взгляда от того, как оборотень терзал измочаленный труп, гадая, станет ли сама следующей жертвой. «Не надо, пожалуйста! — мысленно взвыла Ноэми, чувствуя, что ещё миг — и она заорёт в голос, наплевав на то, что подобным, несомненно, привлечет внимание твари. — Не хочу тут валяться, не хочу умирать, нет-нет!.. Смерть, больно… Не хочу!»
Тем не менее, даже эти отчаянные мысли не придали Ноэми сил достаточно, чтобы броситься прочь. Ноги словно завязли в застывшем на воздухе белёсом соке каучукового дерева. Было кошмарно жарко и тошнило от ощущения горячих капель, подсыхавших на лбу и щеках. Умирать по-прежнему очень не хотелось, но вот упасть в обморок начинало казаться просто прекрасной идеей. Сдавшись, Ноэми почти потеряла сознание, когда негромкое щёлканье, прозвучавшее очень знакомо, словно бы встряхнуло её и вернуло миру вокруг пропавшие было чёткость и яркость.
Жажда крови в итоге дорогого стоила оборотню. Гончие явно не собирались проявлять благородство в схватке с дикарями, и в спину убийцы Эгона один за другим вошли два болта. Правда, живучесть ташайских тварей и тут осталась неизменной. Развернувшись, оборотень с рёвом бросился на противников. Но его движения были уже куда более медленными, и, мгновением позже клинок в руке Агилара с мерзким шипением вошёл в грудь его врага. И, вздрогнув всем телом, оборотень наконец-то рухнул замертво.
То, что она сделала после этого, позже Ноэми точно не смогла бы объяснить. Не раздумывая, она с криком бросилась к Агилару. И лишь пару минут спустя, уткнувшись в пропахшую кровью и еще какой-то вонючей дрянью куртку, поняла, что привела церковника своим порывом в изрядное недоумение.
— Дура чёртова, — услышала Ноэми над ухом напряжённый, но не злой голос. И сейчас ей вовсе не хотелось укорять Агилара за невоспитанность. — Ты бы еще резвей прыгала, точно бы на меч напоролась! И я хорош, идиот…
— Там… там, — промямлила Ноэми, оглядываясь по сторонам, но оставаясь всё ещё не в силах собраться с мыслями. — Там Эгон, он застрелил этого, а потом его… Может, ему чем-то можно помочь, — её взгляд скользнул к красно-буро-розовым ошмёткам, и Ноэми закусила губу, подумав, что сказала большую глупость.
— Ничем, — голос Агилара прозвучал на удивление мягко. И так же мягко его ладонь легла Ноэми на затылок, заставляя повернуть голову. — Разве что — помолиться за его душу. Эгон теперь уже перед Престолом Троих. И не смотри туда больше, иначе это точно ночью будет сниться.
Ноэми подумала, что все равно не уснёт в ближайшую ночь, две… Да, пожалуй — ещё с неделю. Но пререкаться с Агиларом не захотела. Как и отпускать его в принципе. Может, он и был служителем кровавой Тирры, но рядом с ним хотя бы немного отступал страх перед дикарями. Поэтому услышав над головой спокойное:
— Ян, давай, уведи её куда-нибудь, а я пока здесь осмотрюсь, — вцепилась в рукав спасителя и выкрикнула:
— Нет! Не оставляй меня, нет!.. Я никуда не пойду. К тому же тут этот… Ансу, их предводитель. Он сказал, что убил моего отца!.. В Ансу стрелял Эгон, но, кажется, тот ещё жив. Я хочу узнать, как именно это случилось… с отцом. Рихо, пожалуйста, — она впервые назвала его по имени, что, конечно, было ужасно неприлично. Но сейчас Ноэми сделалось на это абсолютно наплевать. Все равно отец не раз с сожалением говорил, что благородной дамы из неё не выйдет… И едва ли Трое окажутся столь милостивы, чтобы вышла просто скромная и благочестивая женщина.
Рихо, между тем, с сомнением посмотрел на Ноэми, но всё-таки нехотя сказал:
— Ладно, оставайся. Но никуда не лезь и вообще не отходи от меня, поняла?
Она кивнула. А когда Рихо подошёл к так и оставшемуся лежать на земле Ансу, отстала от своего спутника на шаг. Лидер ташайцев, пусть и поверженный, но живой и буравящий её взглядом тёмных глаз, всё ещё вызывал у Ноэми оторопь.
Однако первое «приветствие» Ансу оказалось предназначено вовсе не ей:
— Тиррский ублюдок! — обнажив крупные желтоватые зубы не то в болезненной улыбке, не то попросту в оскале, он окинул издевательски-оценивающим взглядом Рихо.
Последний же лишь спокойно заметил:
— Какая проницательность с твоей стороны, ташайская мразь, — и пинком откинул в сторону копье, лежавшее поблизости от Ансу.
Ноэми ожидала застать своего врага умирающим и корчащимся в агонии. Но теперь видела, что Ансу даже умудрился сесть, привалившись спиной к ближайшему дереву. И пусть то и дело кривился от боли, но всё-таки продолжал казаться Ноэми опасным.
Встретившись с ним глазами, Ноэми тут же отступила за спину Рихо. Тот же невозмутимо продолжил разговор с Ансу:
— Может, ты ещё будешь и так любезен, что ответишь мне, какого дьявола вы тут творите?
— Что именно ты имеешь в виду, церковник?.. И, кстати, ты нашёл мой подарок — тот, с потрохами одной визгливой жирной сучки? Понравилось тебе, а?!
— Трупы твоих подгнивших сородичей смотрятся куда лучше. Как и дырка в твоём брюхе.
— Я хотя бы умру не напрасно. А вот ты точно зря пришёл сюда со своими вшивыми дружками, выродок! Здесь вы и сдохнете, когда наш бог обретёт своё былое могущество! — выкрикнул Ансу.
Ноэми вздрогнула, так и не сумев определить, что звучало в его голосе сильнее — злоба или боль. Вот только такая вспышка ярости, похоже, впечатлила лишь саму Ноэми, но отнюдь не Рихо.
— Вот это уже интересный разговор, — удовлетворённо кивнул он. — И госпожа Бернар вам тоже понадобилась для вашего бога? Зачем именно?
— А с чего ты подумал, что я скажу, церковник? — Ансу лишь усмехнулся в ответ. — Чем мне пригрозишь — пытками, костром?.. Смешно. Умирающему это не страшно.
— Ты ещё не умер. И, судя по вашей дикарской живучести, наверняка проживёшь ещё несколько часов. Поверь, я сумею сделать их очень увлекательными. Настолько увлекательными, что смерть покажется тебе желанней всего на свете, — слова Рихо звучали вкрадчиво, почти ласково. Но от их смысла Ноэми снова пробрала дрожь, пусть даже жалости к Ансу его бывшая пленница не испытывала вовсе. — Ты будешь скулить и умолять о ней. Непременно будешь, не сомневайся. Есть то, что стерпеть просто не в человеческих силах. Во всяком случае, за десять лет службы я что-то не встречал таких, чтобы стерпели… Но, знаешь, я охотно опущу эту не особо приятную нам обоим часть. Если ты, конечно, ответишь на несколько вопросов… Тогда после ты уйдёшь к своему богу так быстро, что ничего и не почувствуешь. Обещаю.