Танцующий-С-Нитями, в чьи владения прибыли для переговоров эти двое, вновь изумился их могуществу, подумав, что не рискнул бы сойтись в бою ни с одним из них… Впрочем, открытые столкновения никогда и не были его любимой стихией.
А страсти между Доангой и Тшиеном продолжали накаляться. Оба, не сдерживая свою магию, заставляли её растекаться в пространстве, которое уже ощутимо потрескивало от напряжения в такт с дрожью разукрашенных стен.
— Мы так не договаривались, красная сучка! — Тшиен сделал шаг вперёд, и его серебристое облако на мгновение столкнулось с алым, зашипев, будто вода на горячей сковородке. — Ты обещала мне смертного, а сама отметила его!
— Я обещала тебе его кровь, — Доанга упрямо наклонила голову и пламя на её рогах угрожающей взвилось. — И она прольётся в нужный час. Договор не нарушен.
— Даже если и так!.. Не думай, что ещё когда-то удостоишься моего доверия, дрянь! — Тшиен явно не собирался скрывать свою злость.
— Доверие?! — Доанга гулко расхохоталась, уперев руки в бока, и Танцующий с опаской покосился на содрогнувшиеся стены. Будет не слишком приятно, если проклятая парочка обратит один из его любимых уголков в руины. — Вот уж не знала, что это слово ещё в ходу в Бездне.
— Жалкая тварь, госпожа шлюх!
— Гнилой червяк, повелитель дикарей!
Сверху начали сыпаться мелкие камешки. Один из них ударился об витой рог Танцующего, который досадливо дёрнул длинным ухом. Тяжела доля посредника!.. Но порой — очень выгодна. Особенно, когда знаешь, что кое-кто не оставит сведения об этой размолвке без награды… Главное, чтобы Тшиен и, особенно, Доанга, не прознали о том, кто шпионит за ними для Владыки Боли.
***
Тийя пропустила между пальцами длинную прядь волос своей бывшей хозяйки и принялась расчёсывать следующую. Разве что перед этим на мгновение замерла, поймав лукавый взгляд чуть повернувшей голову Вивьен.
— Тебе вовсе не обязательно помогать мне с причёской, — улыбнулась та. — Как и проводить все вечера со мной в этом… заточении, — Вивьен лёгким жестом обвела палату лазарета Чёрной Крепости, из которой её пока никто не собирался отпускать. — В конце концов, теперь ты служишь не мне, а Церкви.
Но Тийя только покачала головой.
— Мне нравится это делать. К тому же пусть днём мне и приходится сидеть за трактатами о природе стихийных чар, которые приказала прочесть госпожа Дагрун, но вечера я могу проводить как угодно. А мне нравится разделять их с тобой. Кто знает, что ждёт нас дальше?.. Но сейчас мы хотя бы вместе.
На лице Вивьен промелькнуло какое-то странное выражение: будто бы радость и страх смешались воедино. И Тийя подумала, что, возможно, стоило бы говорить не столь откровенно. Меньше всего ей хотелось испугать Вивьен.
Но та быстро справилась с собой, бросив:
— Я до сих пор считаю, что тебе не следовало проводить тёмный ритуал. Не стоило идти на поводу у того церковника ради меня. Я… я всего лишь глупая, слабая женщина. Которая так боялась снова оказаться нищей на улице, что спуталась с очень скверными людьми, надеясь на их покровительство. Что, впрочем, не спасло меня от человека ещё более ужасного. Но тебе я хотела подарить свободу, а не новое ярмо!
Тийя фыркнула.
— Ты не глупая и не слабая — хотя бы потому, что слабые не борются с такой яростью до конца. Что же до меня, — Тийя глубоко вздохнула, — то никакая свобода не нужна мне без…
Громкий стук в дверь прервал её признание, и Тийя сама до конца не понимала, почувствовала она облегчение или досаду.
— Войдите! — крикнула Вивьен, поплотнее запахнув халат и явно недоумевая, кому она могла понадобиться в такой час.
— Госпожа Обье, госпожа… Тийя, — появившийся на пороге Якоб Роэльс отвесил им обеим учтивый поклон. Однако от Тийи не укрылось то, что он был удивлён её присутствием. — Прошу прощения, что вынужден потревожить ваш покой. Но, госпожа Обье, вам придётся пойти со мной.
— Сейчас? Уже почти ночь, и…
— Боюсь, что дела Церкви не терпят отлагательства, — голос Роэльса был вкрадчив, но лицо выглядело застывшим, будто каменная маска. — И не беспокойтесь по поводу своего наряда — идти нам недалеко, а лишних глаз там не будет.
— Хорошо, — всё ещё немного растерянно ответила Вивьен. — Хорошо, господин Роэльс.
— Нет! — Тийя вскочила с постели и встала так, чтобы оказаться между Вивьен и церковником. — Нет, Вивьен, ты с ним не пойдёшь!
Может, магия к ней и не вернулась, но вот способности видеть людские чувства Тийя точно не лишилась. Она заметила как всё вокруг Роэльса полыхает отчаяньем и страхом, а сквозь эту пелену просачивается ядовитая прозелень ненависти к себе. И сразу поняла: что-то было не так… Очень не так. Вряд ли кто-то может испытывать подобное, занимаясь обыденными служебными делами.
— Видят Трое, девочка, я этого не хотел, — голос Роэльса, сделавшего неуверенный шаг в сторону Тийи звучал совсем не зло. Скорее — обречённо.
Но Тийя не стала медлить, крикнув что есть мочи:
— Беги, Вивьен! Беги, прошу! — и, не оборачиваясь, выхватила из-за пояса нож.
Она не сомневалась, когда била — всё равно делала это не в первый раз. И Роэльс стоял так близко!..
Вот только он всё равно ушёл в сторону каким-то неуловимо быстрым движением. А сама Тийя почувствовала, как её запястье хрустнуло, наливаясь острой, выбивающей дыхание из груди болью, и пальцы разжались, выпустив оружие. Сквозь пелену брызнувших слёз, усталое лицо Роэльса показалось ей расплывшимся, будто у выловленного из воды трупа.
Но едва Тийя успела подумать об этом и ухитриться пнуть церковника по щиколотке, как новая вспышка боли пронзила её насквозь. Вместе с кинжалом, вошедшим в живот. Тийя не выдержала: утробно взвыла, слыша собственный крик словно бы со стороны. И, ощутив, что ноги её больше не держат, навалилась на противника всем телом.
Она чувствовала, как лезвие всё глубже входило в плоть, а во внутренностях словно бы разгорались десятки углей. Но всё ещё отчаянно цеплялась за Роэльса, надеясь, что сумеет задержать его хотя бы на несколько мгновений… Кажется, Тийе это и впрямь удалось, прежде, чем церковник смог отшвырнуть её в сторону.
А падать на пол оказалось совсем не больно. Хотя, может быть, Тийя просто не заметила новой боли за сжигавшим её изнутри огнём. Тем, который она силилась погасить, прижимая ладони к тёплой липкой ткани изрезанной туники… Но почему же всё стало таким мокрым, если она горела? Почему перед глазами было так черно?.. Темнота становилась лишь гуще и плотнее. Она смыкалась над головой, как бездонный океан. И горячие волны утягивали Тийю всё глубже. Туда, где даже громкие голоса неподалёку постепенно стихали, отрезанные от неё водной толщей.
***
Этот день для Кеару ничем не отличался от всех тех, что тоскливой чередой тянулись в лазарете Чёрной Крепости. Серая пелена яви, наполненной болью и ненавистью к себе, сменялась для него чёрными провалами сна. Разве что визиты заглядывавшего пару раз командира Сагредо несколько скрашивали безрадостное существование.
А Кеару вынужден был признаться себе: он с нетерпением ждал их. Хотя понимал — на самом деле ему следовало бы стыдиться. И того, что столь сильный воин видит его в таком жалком состоянии, и собственных раздумий о чём-либо, кроме достойной смерти. Но как он ни пытался запретить себе подобное, мысли всё равно упорно возвращались к командиру Сагредо: до сих пор вызывавшему у него восхищение, но очень странному человеку. Тому, который почему-то до сих пор смотрел на Кеару с сочувствием, но безо всякого презрения.
Однако же, ночами ждать визита Сагредо Кеару точно не приходилось. Может, отчасти ещё и поэтому тёмное время суток казалось ему куда более тягостным, нежели светлое. Некому и нечему было отвлечь его от мрачных размышлений. А они неизбежно сводились к скорому приезду господина Агилара и тому, что опекуну никак нельзя видеть своего воспитанника мерзким калекой… После всего этого приходивший часто только к рассвету сон казался благословением, даже если был полон кошмаров.