— Не окажется. Она и вправду агент Церкви?
— Разве я когда-то тебе врал? — пожал плечами Асторре. — Да, агент, пусть стала им совсем недавно. Однако она весьма… многообещающая особа. Одна беда — за ней охотится колдун из верхушки Багряных Стрел.
— Вот как… И больше госпожа Обье не таит в себе никаких сюрпризов?
— А организации, которая портит нам кровь не первое столетие, тебе мало?
— Пусть приходят — у нас найдётся чем их встретить, — Клементия дёрнула подбородком, и Асторре сразу вспомнил, какой он увидел её впервые, почти два десятилетия тому назад. — …Но когда мы встречались в последний раз, по ту сторону океана, ты явился в нашу обитель в компании той… язычницы, а на хвосте у вас висела тройка зеннавийских ведьм. Жертва тёмного колдуна после такого — как-то мелко для тебя.
Упоминание Исар вновь отозвалось короткой резкой болью. Но Асторре постарался не обращать на это внимания, с усмешкой бросив:
— Наверное, я старею… Но, клянусь милостью Создателя, наши нынешние проблемы едва ли можно назвать мелкими.
Клементия сверкнула глазами, явно не одобряя упоминание всуе Его имени. Но тратить время на поучения не стала, бросив:
— Тогда говори, Асторре, говори. Кое-какие слухи доходили и до нас. Однако я предпочла бы услышать всё из твоих уст.
Асторре кивнул, пусть и хорошо осознавал, что эти «кое-какие слухи», скорее всего, весьма схожи с истиной. Про свою закрытость от мира иланнитки вспоминали, только когда это оказывалось выгодно. И уж в том, что у Клементии имелись свои люди в Хайнрихштадте, Асторре даже и не сомневался. Однако она всё же оставалась старой и надёжной союзницей, каким бы разным не было их служение на благо Церкви. Поэтому сейчас он вполне мог позволить себе откровенность. Почти полную.
Когда же Асторре закончил рассказ, то заметил, что Клементия медлит с ответом, задумчиво постукивая пальцами по столу, и добавил:
— Ты должна понимать, что зеннавийцы — это угроза похуже местных дикарей и их жриц, которые сами едва ли были способны на что-то, кроме мелких пакостей. Поэтому я не могу не обратить внимание на одно новое… лицо в твоём ближайшем, как я понимаю, окружении.
Но в ответ получил довольно резкую отповедь:
— Если ты о Ефимии, то — напрасно. Я не учу тебя ловить твоих колдунов, но и тебе не советую лезть в дела Ордена.
— О, разумеется, у меня и в мыслях не было, вот только…
— И хорошо, если не было. Ефимии я доверяю, как самой себе. Уж поверь у неё причин ненавидеть восточных еретиков поболее, нежели у нас с тобой вместе взятых.
«Или же она хорошо это разыгрывает, а в нужный момент воспользуется твоим доверием», — подумал Асторре, но вслух спорить не стал.
Когда-то в песках Ханийской пустыни, у них были общие враги и общее дело. Но теперь их с Клементией пути разошлись слишком сильно, чтобы он и впрямь стал пытаться переубедить старую соратницу. Того, что она явно не забыла о долге, и готова была взять Вивьен на своё попечение, как ни крути было, вполне достаточно.
И не было особо удивительно, что их с Клементией беседа постепенно сама собой перетекла в иное русло. Стала гораздо непринуждённей, повернув к прошлому, чьи события, возможно, были страшны, но вспомнить их не наедине с собственными призраками врагов и союзников, всё же хотелось. Хотя бы вскользь, скупо и сухо. Зато — рядом с тем, кто вполне понимал все «прелести» службы на благо Церкви Троих, но в то же время не стремился использовать каждое слово против своего собеседника, стремясь к собственному повышению по службе.
Поэтому фразу:
— Ну, боюсь, что мне пора. Нужно вернуться в Хайнрихштадт до рассвета, — он произносил хоть и привычно небрежно, но с искренним сожалением.
— До рассвета?.. — Клементия недоумевающе вздёрнула бровь, но быстро поняла, в чём дело: — Ах да, порталы… Ну, и как тебе работается с ручными колдунами на поводках?
— Я бы соврал, если бы сказал, что плохо. Магия очень многое делает проще, даёт новые возможности…
— И развращает, заставляя желать ещё большего, — перебила она его. — Скажешь, что я вру?..
— Скажу, что ты мыслишь, как одна из тех, чей путь неизменно освещает Свет Троих. Но им нужны и те, кто не боится коснуться тьмы.
— Опасные слова, Асторре… Очень опасные.
— Зато — без лукавства. Как будто ты не знаешь, что наши враги не станут играть с нами по правилам… И я предпочитаю сделать то же, нежели проиграть, — со внезапной даже для него самого откровенностью бросил Асторре. И приготовился к резкой отповеди.
Но Клементия вместо этого лишь встала с кресла и подошла к уже поднявшемуся на ноги Асторре. А потом положила руки ему на плечи, мягко произнеся:
— Я могла бы припомнить всех, кто, рассуждая таким же образом, превратился в худших врагов человеческого рода. Но, кажется, ты давно не обительский щенок, которому пошли бы впрок увещевания подобного рода. Поэтому я просто попрошу Троих, чтобы они были милостивы к тебе… Каким бы путём ты не шёл.
Асторре только улыбнулся ей в ответ. Зная, что такая молитва будет бессмысленна. Но определённо солгав, если бы сказал, что слова Клементии оказались ему безразличны.
***
Это ужасно напоминало не сразу отпускавшие по пробуждении кошмары. Те, в которых Ноэми блуждала по бесконечным подземельям и наблюдала за странными существами, истязавшими несчастных пленников.
Но в то же время — и отчётливо отличалось. Теперь всё здесь казалось реальней и ярче, без той странной лёгкости движений и окружавшей плотным коконом тишины, которая неизменно царила во снах.
Ноэми слышала шелест собственных шагов и потрескивание факелов на стенах, ощущала запах дыма, смешивавшийся с тягуче-пряным ароматом, который в первый момент притягивал, но очень быстро становился пугающе тяжёлым и назойливым. Даже терзавшая её боль хоть и утихла, сделалась тусклой, будто пламя задвинутой в дальний угол комнаты лампы, но не исчезла вовсе. И вместе с ней никуда не делась усталость, заставлявшая Ноэми с нетерпением ждать, когда же путь по извивам плавно идущего вниз коридора завершится.
А когда он всё-таки закончился высоким арочным входом, замерла на пороге в изумлении. И не сразу решилась сделать следующий шаг. Пожалуй, Ноэми пришла бы в куда меньшее замешательство, увидев обычные для собственных снов картины пыток или причудливых рогатых и чешуйчатых созданий. Но перед глазами предстало нечто совсем иное — то, что она меньше всего ожидала встретить в этих адских глубинах.
Зал под высокими сводами был относительно узким, но сильно вытянутым. По всей же его длине тянулись два ряда массивных скамей с высокими спинками. Такой интерьер ужасно походил на внутреннее убранство храма в общине Детей Милости, пусть казался куда более роскошным. И это внезапное сходство привело Ноэми в полное замешательство.
Правда, помедлив немного, она всё же двинулась вперёд, по гулким плитам из чёрного камня — в дальний конец помещения, где из высокого витражного окна лился колеблющийся желтовато-оранжевый свет, взрезаемый короткими алыми всполохами.
Зал оказался действительно огромен, но, подойдя поближе, Ноэми разглядела витраж уже в подробностях. Большую его часть занимала величественная фигура в тёмно-красном плаще. Низко опущенный капюшон скрывал лицо, а в поднятой руке был зажат пылающий меч.
Но больше всего Ноэми поразило даже не изображение, а самое настоящее пламя, полыхавшее за стеклом, которое почему-то не спешило лопаться от жара или даже нагреваться.
Последнее она выяснила, когда поднялась по ступеням к невысокой площадке перед витражом и осторожно прикоснулась к витражу кончиками пальцев.
— Ну здравствуй, Ноэми, — негромкий голос заставил её, до сих пор заворожённо смотревшую на огненный шквал за хрупкой преградой, резко обернуться.
И тут же встретиться взглядом с тем самым пленником, которого она заметила подле трона хозяйки жутких покоев из своего недавнего видения.
Молодой светловолосый мужчина, одетый в чёрное, стоял в нескольких шагах, небрежно скрестив руки на груди. Выглядел он куда внушительней, чем в прошлый раз, да и с его лица исчезла печать предельного отчаяния. Теперь он, напротив, казался отрешённо спокойным.