Хотя при виде его бледного лица, состоявшего будто бы из одних острых углов, Ноэми ощутила, как её охватывает странное чувство, похожее на жалость, смешанную с… симпатией? Приязнью?.. Да откуда бы последней взяться у неё к обитателю столь жуткого места?! Пусть даже и довольно безобидному на вид.
— Кто вы? — только и нашлась спросить Ноэми.
— Моё имя — Габриэль. Но, думаю, мы вполне можем обойтись без формальностей и обращаться друг к другу на «ты». Мы всё же в каком-то смысле родственники, пусть и принадлежим к разным ветвям рода Фиеннов.
— Я к нему не принадлежу!.. Моя фамилия — Бернар, — сердито ответила Ноэми думая, что сейчас обязательно разозлит этого странного типа.
Но он лишь слабо улыбнулся:
— Ты — Фиенн по крови и сути. И любому знающему человеку достаточно взглянуть на тебя, чтобы понять это. Кроме того, могу сказать, что соланнская знать при необходимости всегда признавала родство по материнской линии. Как и наша семья в частности.
Ноэми почувствовала себя загнанным в угол зверьком, которому не оставили ни единой лазейки для спасения. И заявила первое, что пришло в голову:
— Соланна — сосредоточие мерзости и порока, уничтоженное за свои грехи! — Что и говорить, проповеди отца Родольфа имели свойство врезаться в память. Хотя бы потому, что особым разнообразием не блистали. И тема погрязшей в разврате Тирры, которая должна согреть в пламени Бездны, подобно Царству Двух Океанов в прошлом, повторялась в них регулярно.
— Скорее — уничтожившее себя само, — поморщился Габриэль. — И я устроил эту встречу вовсе не за тем, чтобы обсуждать наших предков. Поверь, есть вещи поважнее, которые нам стоит обсудить.
Гнев захлестнул Ноэми с новой силой.
— Так это ты!.. Ты насылал эти видения… сны…
— Только в этот раз, — возразил он. — А в предыдущий, если ты помнишь, я и вовсе попытался вытолкнуть тебя прочь. Иначе прислужница Сжигающей Сердца точно бы заметила присутствие в своём сознании.
— Присутствие?.. — Ноэми уже ничего не понимала, и от странных реплик собеседника у неё голова шла кругом.
— Давай лучше присядем, — Габриэль непринуждённо взмахнул рукой и действительно уселся — не на одну из скамей, а прямо на первую из ведущих к «сцене» ступеньку. И выжидательно посмотрел на Ноэми.
В первый момент она хотела было крикнуть, что не собирается с ним ни о чём говорить. Как и в принципе иметь хоть какое-то отношение к Фиеннам. Но любопытство жгло изнутри, а неизвестность казалась всё более мучительной. К тому же, Ноэми поняла, что как бы ни раздражал Габриэль, рядом с ним ощущение давящей жути, которое обычно пронизывало её кошмары, немного отступало.
— Хорошо, — согласилась она, устраиваясь на камне — неожиданно тёплом, но хотя бы не живом и пульсирующем, как стены покоев из её предыдущего видения. — Ладно, я слушаю. Надеюсь, ты хотя бы объяснишь мне, что произошло там, в нашем селении, где были убитые и эта… дыра.
— А ты ещё не догадалась? — Габриэль искоса посмотрел на неё. — Не ощутила ничего странного перед тем, как портал в Бездну закрылся?..
Ноэми задумалась.
— Я чувствовала… ярость. И мысли. Мои, но… я не понимаю, откуда они могли взяться. О том, что всё это — мерзость. Что оно должно быть уничтожено… Но что такое может значить?!
— Что твоя суть проснулась, Ноэми. Подобное должно было случиться рано или поздно. Твоя сила — часть тебя самой. Потому что ты — оружие против Бездны, которое когда-то мечтали создать в древней Соланне. Увы, у наших предков кое-что пошло вовсе не так, как планировалось. Ты родилась слишком поздно… На тысячелетия позднее.
— Оружие?.. Я — чародейка?! Это магия?.. Но как такое возможно? Я же не знаю никаких заклятий!.. Я… я даже этим не управляла.
— Именно поэтому едва ли тебя можно считать чародейкой, — всё тем же ровным тоном продолжил Габриэль. — Магия — это искусство, которым овладевают годами. А то, что делала ты — природная способность… Которую тебе придётся научиться обуздывать. Иначе она очень скоро тебя убьёт.
— Откуда ты всё это знаешь? Ты сам… такой же?.. И вообще, как ты оказался в моём сне?!
— Нет, твоя сила уникальна — не думаю, что ею обладает ещё хоть один человек. Даже и из семей древней крови. Но тем, кто находится в Бездне, доступны многие знания, которые едва ли можно обрести по другую сторону. Как и многие пути… Спишь здесь только ты, Ноэми.
Она невольно отшатнулась от собеседника, чувствуя одновременно страх и сожаление.
— Так ты мёртв!.. — вырвалось у неё.
Но Габриэль лишь негромко рассмеялся в ответ:
— Как бы странно не прозвучало из уст… обитателя Бездны — я жив. Хотя и едва ли могу порадоваться этому. Зато тебе не стоит опасаться, что ты разговариваешь с мертвецом.
— Но, я не понимаю…
— И не нужно. Моя история тебе ничем не поможет, — остановил её Габриэль. — Сейчас куда важнее, чтобы ты не поддавалась тому, что может тебя убить. Не позволяй сделать себя марионеткой своей силы. И лучше вовсе не пытайся её применять. Научить тебя этому всё равно никто не сможет, так что… Этот риск почти наверняка окажется смертельным.
— Я и не хочу её применять!
— Значит, ты неглупа. Но она всё равно захочет вырваться наружу. Так что уж постарайся не давать воли гневу. Или страху, или горю… Если, конечно, не хочешь сгореть за пару лет. А если кто-то вздумает использовать тебя, как орудие против демонов — лучше соври, что твои способности исчезли точно так же внезапно, как и появились. И постарайся быть поубедительней. Едва ли тебя станут допрашивать телепаты, так что это может и сработать.
— «Не давать воли», — прошипела Ноэми в ответ. — Тебе легко такое говорить!.. Это не ты потерял всех, кого знал!.. Это не твоего друга выпотрошили, как свинью!
— Знаешь, — Ноэми вдруг с удивлением почувствовала, как её ладонь сжала чужая рука. — Когда-то те же подонки, что сейчас заварили кашу в Закатных Землях, Багряные Стрелы, убили мою женщину. Она была чародейкой. И они пытали её, как предательницу, спутавшуюся с офицером Гончих… Я ещё успел застать Шайлу в живых, вот только её уже так изувечили, что помочь было нечем. Разве что с нами оказался бы маг, но… Не в те времена, не с моим рангом… И не с моим наставником. Но я до сих пор помню, как увидел её… Как она говорила, что ей совсем не больно и пыталась улыбаться, — Габриэль вдруг опустил голову, прикрыв лицо ладонью.
И эта слабость действительно удивила Ноэми. Однако же само откровение только сильнее разозлило её.
— Ты хотя бы был церковником! Ты воевал с колдунами, а те мстили в ответ!.. И ты наверняка потом их всех убил! Не так ли?! — заорала она.
Пожалуй, вздумай Габриэль велеть ей заткнуться или влепить пощечину, она вцепилась бы в его белёсые патлы.
Но он всего лишь снова усмехнулся. Правда, так, что мурашки всё-таки побежали у Ноэми по спине, как бы ни было тепло и душно в зале. А потом с нарочитой ленцой протянул:
— О, нет… Я был тогда очень послушным мальчиком. Хорошим породистым щенком, обученным притаскивать добычу своим хозяевам. Так что я поймал их и отдал под суд… А тот половину вместо костра отправил на свободу. Потому что ублюдки принадлежали к имперской знати, ссориться с которой Церкви было невыгодно. До сих пор не могу себе этого простить… Сейчас бы убил их лично. Но прежде — заставил молить о смерти так, как они никогда не молились своим тёмным хозяевам, — в глазах Габриэля ярко-голубым огнём вспыхнуло бешенство. Это сразу сделало его опаснее на вид, и, в то же время — почему-то моложе и живее. — Что, страшно, Ноэми? — добавил он уже куда тише.
И она ответила чистую правду, вдруг поняв, что так и не сбросила его руку со своей:
— Нет. Не с тобой… Не мне.
— Что ж, славно, — Габриэль точно так же неожиданно сменил тон на сухой и деловитый. — Теперь осталось сделать ещё кое-что…
Он стремительно притянул к себе Ноэми, которая вдруг почувствовала, что к её губам прижались чужие — обжигающие, как раскалённое клеймо. В голове же будто бы странной щекоткой пронёсся отголосок чужого присутствия. Больше похожий даже не на вторжение, а на мимолётное прикосновение, пусть и непрошенное. И оставивший после себя несколько фраз: те опять возникли в голове сами собой. Но на сей раз не звучали оглушающим приказом, как на осквернённой площади. Скорее — вкрадчивым шёпотом.