— А где же ваш пионерский дух? Вы ведь сами решили переехать в колонию, не так ли? Знаете, я бы с радостью поменялась с вами каютой. Но я сплю на самом верху. Мистер Уорден забронировал места в каюте класса люкс. Это все ваши дети?
Она взглянула на девочек, которые благоразумно сидели в каюте, но затем, услышав голос Хелен, осторожно приоткрыли дверь и теперь с любопытством выглядывали в коридор. Смелее всех была Дафна. Она с интересом рассматривала лошадей и элегантную одежду юной леди.
— Нет, конечно, — ответила Хелен. — Я лишь буду присматривать за ними в течение поездки. Они сироты... А это все ваши животные?
Девушка снова засмеялась.
— Нет, только лошади... вернее сказать, одна из лошадей. Жеребец принадлежит мистеру Уордену. Овцы тоже его. Кому принадлежат остальные животные, я не знаю, но стоит выяснить: возможно, коровы доятся, тогда мы будем каждый день поить детей свежим молоком. Мне кажется, это пошло бы им на пользу.
Хелен грустно кивнула.
— Да, девочки совсем отощали. В приюте их не очень хорошо кормили. Надеюсь, они смогут пережить это длинное путешествие. Все так много говорят об эпидемиях и детской смертности. Но у нас на борту хотя бы есть врач. Думаю, он хорошо разбирается в своем деле. Ах да! Меня зовут Хелен Дэвенпорт.
— Гвинейра Силкхэм, — промолвила в ответ юная леди. — А это Мэдок и Игрэн... — Она представила животных так, словно они были людьми. — А Клео... куда же она снова запропастилась? А, вот. Уже заводит новых друзей.
Хелен проследила за взглядом Гвинейры и увидела маленькое лохматое существо, которое дружелюбно виляло хвостом и как будто улыбалось ей. Однако его большие зубы при этом выглядели довольно устрашающе. Хелен испугалась, увидев рядом с животным Рози. Малышка прижималась к собаке так же доверчиво, как обычно обнимала Хелен.
— Розмари! — встревоженно вскрикнула Хелен.
Девочка вздрогнула и отпустила собаку.
Клео удивленно посмотрела на Хелен и, словно пытаясь успокоить ее, подняла вверх одну из передних лап.
Гвинейра засмеялась и, в свою очередь, попыталась успокоить новую знакомую.
— Вы можете без опасений позволить малышке играть с собакой. Клео любит детей и никогда не причинит им вреда. Но мне нужно идти. Мистер Уорден, наверное, уже заждался. Кроме того, мне следовало бы сейчас еще немного побыть со своей семьей, которая ради этого приехала в Лондон. Снова эта чепуха. Я видела их каждый день на протяжении семнадцати лет. И этим все сказано. Но теперь моя мать беспрестанно плачет, а сестры причитают за компанию. Отец корит себя за то, что по его милости я отправляюсь в Новую Зеландию, а брат смотрит на меня с такой завистью, словно вот-вот задушит. Дождаться не могу, когда мы уже отчалим. А вы? Вас никто не пришел проводить?
Гвинейра огляделась по сторонам. Палуба кишела заплаканными и причитающими людьми. Последние подарки, приветы и напутствия... Для многих семей это было разлукой навсегда.
Хелен покачала головой. Она приехала сюда сама на извозчике. Кресло-качалку, единственную громоздкую часть ее багажа, она отослала на корабль еще вчера.
— Я еду к мужу в Крайстчерч, — сказала Хелен, словно это объясняло отсутствие провожающих. Она меньше всего хотела, чтобы эта богатая и, судя по всему, привилегированная юная леди начала ее жалеть.
— Вот как? Значит, ваша семья уже в Новой Зеландии? — с интересом спросила Гвинейра. — Надеюсь, при случае вы поподробнее расскажете мне об этом, потому что сама я еще ни разу... Ох, мне и вправду надо спешить! До завтра, дети, не страдайте от морской болезни! Пойдем, Клео.
Гвинейра уже повернулась, чтобы уйти, но маленькая Дороти робко ухватила ее за краешек юбки.
— Мисс, простите, мисс, но ваш костюм совсем грязный. Ваша мама наверняка вас отругает.
Гвинейра засмеялась, но затем обеспокоенно опустила взгляд на свою одежду.
— Ты права. Она не на шутку разозлится! Я просто невозможна. Даже попрощаться с семьей не могу без скандала.
— Я могу почистить его, мисс. Я знаю, как обращаться с бархатом!
Дороти услужливо взглянула на Гвинейру и несмело указала ей на стоявший посреди каюты стул.
Гвинейра опустилась на него.
— Где ты этому научилась, малышка? — изумленно спросила она, когда Дороти, ловко орудуя одежной щеткой Хелен, начала очищать ее жакет. Вероятно, девочка видела, как их сопровождающая складывала свои вещи в один из узких шкафчиков, расположенных у каждой койки.
Хелен вздохнула. Покупая дорогую щетку, она не планировала использовать ее для того, чтобы очищать костюм незнакомой девушки от следов навоза.
— В наш приют в качестве пожертвования часто присылают ношеную одежду. Но мы не оставляем ее себе, а продаем. А перед этим одежду, конечно же, нужно почистить, так что мне довольно часто приходилось заниматься этим. Вот, мисс, теперь ваш костюм снова выглядит роскошно! — с робкой улыбкой произнесла Дороти.
Гвинейра поискала в кармане мелочь, чтобы отблагодарить девочку, но так ничего и не нашла — костюм был совершенно новый.
— Я принесу вам что-нибудь завтра, обещаю! — заверила она Дороти, направляясь к дверям каюты. — А ты однажды станешь прекрасной хозяйкой. Или горничной в очень хорошем доме! Увидимся!
Гвинейра помахала Хелен и девочкам рукой и проворно взбежала на мостик.
— Она и сама не верит тому, что говорит! — воскликнула Дафна и плюнула девушке вслед. — Такие люди постоянно что-то обещают, а потом уходят и ищи-свищи. Надо сразу же требовать от них что-нибудь за свои услуги, Дот! А то так и будешь работать задаром!
Хелен возвела глаза к небу. Как там говорилось? «Самые усердные, порядочные и благовоспитанные девушки»? Как бы то ни было, сейчас ей следовало вмешаться и проявить строгость.
— Дафна, ты сейчас же это вытрешь! Мисс Гвинейра ничего вам не должна. Дороти сама предложила ей свою помощь. Это был знак вежливости, а не услуга. И юным леди не пристало плеваться! — сказала Хелен, озираясь в поисках ведра.
— Но мы же не леди, — захихикали Лори и Мэри.
Хелен строго взглянула на них.
— Когда вы прибудете в Новую Зеландию, то станете ими, — пообещала она. — По меньшей мере вести себя вы будете так, как должно леди!
Нужно было решительно браться за их воспитание.
Гвинейра вздохнула с облегчением, когда последние трапы, связывавшие «Дублин» с причалом, наконец-то убрали. Прощание с семьей получилось тяжелым, на одни лишь слезы матери ушло три носовых платка. Картину дополняли причитания сестер и сдержанное, но угрюмое лицо отца; казалось, он отправляет Гвинейру не к будущему мужу, а на смертную казнь. Но больше всего на нервы действовал смотревший на нее с неприкрытой завистью брат. Он бы, наверное, с радостью обменял все свое наследство на такое приключение! Гвин подавила истерический смех. Как жаль, что Джон Генри не мог стать женой Лукаса Уордена.
Но теперь «Дублин» медленно отчаливал от берега. Над головой девушки что-то громко зашумело. Матросы поднимали паруса. Уже сегодня вечером судно покинет Ла-Манш и направится в сторону Атлантического океана. Гвинейра бы с радостью прямо сейчас спустилась к лошадям, но это было бы совсем неприлично. Поэтому она покорно стояла на палубе и махала своей широкой шалью собравшимся на причале родственникам, пока берег почти не скрылся из виду. Джеральд Уорден отметил, что девушка не пролила и слезинки.
А вот маленькие воспитанницы Хелен горько рыдали, да и в целом атмосфера на средней палубе была намного напряженнее, чем около кают богатых пассажиров. Для бедных эмигрантов это путешествие, скорее всего, было прощанием навсегда, к тому же большинство из них ждало куда более неопределенное будущее, чем Гвинейру и ее попутчиков с верхней палубы. Утирая девочкам слезы, Хелен нащупала в кармане письмо от Говарда. Ее на новой родине хотя бы ждали...
И все же в первую ночь на борту Хелен спалось довольно плохо. Овцы еще не высохли; чувствительный нос девушки по-прежнему улавливал запах навоза и влажной шерсти. Дети не могли заснуть целую вечность и просыпались от каждого шороха. Когда Рози в третий раз забралась под одеяло к Хелен, девушке не хватило духу и, прежде всего, сил отправить малышку обратно на ее собственную койку. Лори и Мэри спали, крепко обнявшись, а Дороти и Элизабет Хелен нашла следующим утром прильнувшими друг к другу в углу под койкой Дороти. Только Дафна спала спокойно и крепко; если ей что-то и снилось, это, наверное, были хорошие видения, потому что девочка улыбалась во сне, когда Хелен начала ее будить.