Ник Перумов.
ЗЕМЛЯ БЕЗ РАДОСТИ
(Книга Эльтары и Аргниста)
ПРОЛОГ
Весь мир сошел с ума Чума повсюду
И в ней повсюду — Буйные пиры
По залитой кровью траве смертного поля шли семеро. Пятеро мужчин и две женщины. Все были измучены, мужчины вдобавок изранены. Они не знали, кто бился здесь, в этой реальности, чьи рати сошлись на поле брани и кто победил. Они оказались здесь случайно.
— По-моему, это Белоста, — нарушил тягостное молчание один, высокий и светловолосый, со странными, белыми глазами без зрачков. Они казались заполнены чистым белым пламенем. Грудь у мужчины была разворочена, и непонятно было, как он ухитряется идти с такими ранами как ни в чем не бывало.
— Белоста... — эхом откликнулся низкорослый, смуглокожий крепыш. — Ты прав, брат. Это она. Я узнал...
— Мир демонов, — низким, грудным голосом произнесла молодая женщина, крепкая, коренастая, широкобедрая. — Я бывала тут... и даже кое-что позаимствовала.
— А чья это идея — отправиться сюда? — вновь задал вопрос белоглазый.
— Похоже, мы все подумали в тот миг об одном и том же, — усмехнувшись, ответил смуглый.
— И стали... почти что людьми, — брезгливо проворчала женщина. Вторая спутница — тонкая, словно растущий побег, с копной непокорных соломенного цвета волос — по-прежнему хранила молчание.
— Это ничего, Ятана, — смуглолицый положил руку на плечо говорившей. — Могло быть гораздо хуже.
— Да и никакими людьми мы не стали, — вступил в разговор еще один, высокий и черноволосый, с быстрыми, порывистыми, точно ветер, движениями, — разве ты не чувствуешь, сестра?
— Да, Ямбрен, людьми мы не стали, — подхватил огненноглазый. — И это внушает надежду
— Красиво говоришь, брат Ямерт, — отозвался Ямбрен. — Тогда, помнится, ты не счел нужным обратить внимание кое на что, и вот мы все здесь, и говорим словами, и принуждены идти, а не лететь, и для нас закрыт Астрал...
Вместо ответа Ямерт остановился и пристально взглянул на недальний холм, лысый и каменистый Склоны тотчас же охватило бушующее пламя; еще миг — и оно опало, повинуясь слабому движению брови хозяина.
— Не думай, будто меня убедят твои фокусы, братец, — тихо произнесла светловолосая спутница, на вид казавшаяся самой юной — Хватит огня и крови. Я не участвовала в той войне и хочу вернуться.
Все остальные замерли, изумленно уставившись на говорившую
— Ты сошла с ума, Ялини, — медленно проговорила Ятана — Вернуться — куда и кем? И, главное, под чью власть? Этих выскочек узурпаторов?
— Мне плевать на них! — резко бросила Ялини. — Пока вы стенали и охали, я попросила... кое-кого. И моя просьба была исполнена. Мне назначили испытание. Я ухожу. Ятана и вы, братья, прощайте! И если окажетесь по-настоящему мудры, вы не станете мстить.
— Что она такое несет? — взорвался Ямбрен.
— Прощайте, — повторила Ялини. Шагнула вперед, молитвенно вскинула руки и... растаяла в воздухе
А на месте, где она только что стояла, прямо из разверзшейся бездонной пустоты насмешливо взглянули на ошеломленную шестерку два очень странных зеленоватых призрачных глаза — о четырех зрачках каждый.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ХУТОР АРГНИСТА
Моей жене Ольге
ГЛАВА I
Стылая зимняя ночь. Хрустальные огоньки звезд кажутся нацеленными в тебя злыми, несущими смерть оголовками стрел. Вдохнуть на улице невозможно — мороз обжигает горло. Низко-низко над замершей, точно от страха, землей мчатся подгоняемые незримыми бичами бешеных ветров обезумевшие, дикие тучи. Из распяленных, косматых тел опускаются вниз темные воронки-хоботы смерчей, будто облака жадно сосут из земли остатки с таким трудом сбереженного тепла.
Стылая зимняя ночь. Нет спасения ни в лесу, ни в поле, и даже огонь не защитит — напротив, предаст, подманив к твоему ночлегу неотвратимую Смерть. Все живое, еще оставшееся в этих краях, уже давно забилось в логовища — неважно, берлога ли это под корнями вывороченной сосны или обнесенный частоколом хутор. Кто не успел, того к утру не станет. Таков закон. Такова плата. С нею все согласны. А которые несогласны были... попытались когда-то, говорят, драпать на юг, да только все на Костяных Холмах и сгинули. Собственно, с тех пор гряду и прозвали Костяной — черепа да ребра до сих пор ветер по увалам катает. Никто не ушел. Костлявая в своих владениях никого не упустит.
Стены хором сотрясаются под напором ветра. Сотрясаются, несмотря на два слоя бревен и торфяную подушку меж ними. По углам уже разлеглась изморозь, хотя в обеих печах и придверном очаге вовсю исходит синим огнем гномий горюч-камень, за немалую цену и с великим риском доставленный летним водным путем с гор Ар-ан-Ашпаранга. Дальние горницы и светлицы давно покинуты. Вся большая семья от мала до велика здесь, возле громадных печей. За перегородкой — скотина, ей тепло нужно не меньше. А коли падет корова или, скажем, дойная лосиха, считай, половина ребятишек до весны не дотянет.
В просторной избе тихо. Только негромко позвякивают в лад струны на старом гареке в руках старика Фиорга. Один он умеет отогнать — пусть ненадолго! — гнетущую тоску этих ночных часов, когда снаружи вовсю ярится буря; а это значит, что Орда вновь вышла на большую охоту
Фиорг начинает песню. Она тягуча и протяжна, эта песня, голос старика дребезжит и срывается, однако его все слушают, затаив дыхание. Он один умеет оживить гарек. А люди крепко помнят былое пророчество, что за немалые деньги изрек проходивший мимо странствующий эльф-гадатель: «Доколе звучит гарек, дотоле стоять стенам Аргниста!»
Аргнист — это хозяин хутора. Сам он нездешний. Был когда-то сотником королевского войска, служил на юге, в самом зеленом Галене, где, болтают, море даже в лютовье не замерзает. А сюда попал, когда двинул его величество полки на Орду, думая покончить дело одним махом, да только и сам тут остался, и войско его почти все здесь полегло. Аргнист уцелел чудом. А назад пробиться уже путей не было... Однако мужик оказался не из хилых — сумел к людям выйти, а потом и хозяйством обзавестись. Ну а за Защитником дело не стало.