И когда все закончится, привратники будут гордиться великолепной бойней. Слегка улыбаясь. Их животы полны. Сексуальное желание удовлетворено.
Да, тогда все закончится, только чтобы начаться снова, и снова, и снова во веки веков, возмездие в вечности, воздаяние без конца.
Как говорится: расплата - такая сука. Да, сэр, это так.
И один из привратников выходит вперед сквозь горячий дым празднества, его черные глаза- щелочки искренни, его раздвоенный язык слизывает фекалии с губ.
Его нечеловеческая рука медленно поднимается, и его палец указывает...
[- ток-шоу -]
Пожилая женщина с клоунскими оранжевыми волосами заявляет, что она ясновидящая. Она предсказывает, что Росс Перо будет баллотироваться в президенты и получит 20% голосов. Затем она предсказывает, что в 1993 году в Восточной Европе вспыхнет волна геноцида, что вновь возникнут лагеря смерти и лагеря изнасилования. Некоторые из зрителей смеются над абсурдностью утверждений.
Она говорит о “кристаллах”50, о кирлиановских изображениях51 и дистанционном наблюдении, а также о ВТО52 и принятии сообщений во время транса.
И o призракax.
- Наши грехи тоже призраки. Они всегда возвращаются, и если приглядеться, то можно их увидеть...
[- призрак, часть I -]
В тот день. Около 3 часов дня.
Писатель возвращался домой с Трежер-Айленд; он только что был в “Ricky T´s”53, чтобы сделать заметки задания по обзору ресторанов. Опрятное место, удобный внешний бар; прохладный, темный внутри. Там подавали жареные соленья. Владелец, которого на самом деле звали Рикки Ти, умрет через несколько лет. У него будет сердечный приступ во время еды в ресторане конкурента, упокой Господь его душу. Возможно, в воскресенье, когда Писатель - заметки собраны и завершены - шел домой под сиянием великолепного флоридского солнца. В году от Рождества Христова, 2002-м.
Он только что опоздал на автобус, но идти пешком было прекрасно. М.Р. Джеймс54, а также и Лавкрафт были выдающимися пешеходами, проходили много миль в день, так что если это было достаточно хорошо для них, то это было достаточно хорошо и для Писателя. Возможно, часть их величия просочится в его посредственность. А может, и нет.
Грезя наяву, он прошагал через всю Кокина-Уэй, мимо бесконечного ряда оштукатуренных домов, крытых изогнутой черепицей. Откуда-то донесся женский голос:
- Привет, Ли...
Он повернулся, не в состоянии определить источник голоса.
- Да. Это я.
Кто же это? - подумал он.
По-прежнему не видно источника. Некоторые дома были выставлены на продажу и пустовали; Писатель прищурился на мертвые окна в поисках какого-нибудь знака. Его сердце вздрогнуло: неужели бледное очертание, возможно, похожее на голову, передвигалось в одном из окон?
Нет, нет. Это просто занавеска...
Затем голос прозвучал снова, и он никогда точно не узнает, что именно он - или она - сказал, но это могло быть: ”сегодня вечером”.
И снова что-то мелькнуло перед глазами: бледное очертание, тревожно похожее на женскую голову. Казалось, что у нее были белокурые волосы.
Мгновение - и его необъяснимый легкий ступор прошел, оставив Писателя стоять еще целую минуту посреди улицы. Щурясь.
* * *
Той ночью. Около 4 часов утра.
Он много пил в те дни, в баре, почти каждый вечер. Но в тот вечер, о котором идёт речь, он уже неделю не употреблял алкоголь, или около того… или, возможно, меньше. Как бы то ни было, он часто сопоставлял этот факт с другими, более мрачным возможностям и пришел к мысли, что алкогольные галлюцинации имеют низкую вероятность.
Он проснулся - такое замечательное клише! - в зернистой темноте, слегка звенящей в лунном свете. То ли это был отголосок сна, то ли его глубоко искалеченное воображение, но он почувствовал беззвучное движение в ногах кровати, когда какой-то импульс открыл ему глаза. Движение имело фигуру, которая могла принадлежать только человеку. Низкорослый, худой человек, и светлое пятно там, где должны быть волосы: белокурые волосы.
Его сердце замерло, когда глаза стали видеть более четко. Худая фигура двигалась быстро, но все же неуверенно, голова опущена, руки вдоль туловища. Но даже в изменчивой темноте он был уверен, что различает очертания скромной груди и невыразимый, но несомненный женский вид.
Фигура пересекла остальную часть комнаты и быстро повернула в ванную, где затем погрузилась в полную темноту.
Твою мать, - подумал Писатель. Страх застрял в горле, как слишком большой кусок арахисового масла. Какая-то женщина в моей гребаной квартире, и она, должно быть, вломилась, потому что Я ЗНАЮ, что запер входную дверь...