— Да. Почти сразу. Через минуту. Трудно сказать.
— Она сама предложила вам вино?
— Да.
— Вы присутствовали при том, как она разливала шампанское по бокалам?
— Нет, — я начинал уставать. — Разливал шампанское я сам. В то время как она была в душе.
— То есть вы налили и себе, и ей из одной и той же бутылки и выпили затем оба. Вам стало плохо, а с ней, судя по всему, не произошло ничего…
— Это странно, — сказал младший.
— Если не ошибаюсь, — вспомнил я вдруг, — себе я налил уже из второй бутылки. Первый бокал я выпил, когда она принимала душ. После этого открыл новую бутылку и из нее налил себе второй бокал.
— И она подала вам именно этот бокал? Который вы сами, собственноручно наливали из другой бутылки?
— Я не знаю. Наверное.
— Вы выходили из комнаты? Она оставалась в комнате одна?
— Я тоже принимал душ, после того как она закончила.
— После того как она закончила… То есть вы хотите сказать, что принимали душ не вместе с нею? — спросил старший недоверчиво.
— Я же сказал вам: сначала она, потом я. Когда она вышла из ванной.
Младший произнес извиняющимся тоном:
— У нас нет намерения оскорбить вас. Вы нас поймите: нам необходимо установить истину…
— Да-да, — сказал я, опускаясь на спину. Я все еще лежал на той металлической кровати.
— Значит, она вышла из душа, вы вошли в душ. Так? — подытожил старший. — В то время как бокалы остались в комнате. Так?
— Да, — ответил я.
— Затем. Вы закончили мыться, вышли из душа, и она дала вам бокал. Так?
— Да.
Я плохо себя чувствовал, и не столько физически: мне было очень грустно.
— А зачем, простите за такой вопрос, вы оставили ее у себя? — спросил младший.
Я усмехнулся.
— А вы как думаете? — ответил я.
— Мы никак не думаем, — сказал другой резко.
— Она сказала, что у нее мама в больницу попала… — Я осмотрел обоих мужчин. — Что у нее инфаркт был. Что ей сделали операцию… Ей было трудно дома… Так она мне сказала.
— Понятно, — произнес старший, что-то записывая в своем блокноте.
— Еще раз, — сказал он же, поднимая на меня глаза. — Вы уверены, что получили бокал от нее?
— Я ведь уже несколько раз сказал…
Младший склонился надо мной:
— Поймите, это слишком важно. Нам необходимо знать наверняка.
Подошел ко мне и старший, все это время остававшийся у окна.
— Шанс, конечно, невелик, — сказал он; в руках у него был альбом. — У нас тут есть некоторые фотографии… Вы могли бы узнать эту девушку?
«О-о, могли бы я ее узнать, Господи?! Могли бы я ее узнать?!»
— Я думаю, да, — сказал я.
— Шанс невелик, — повторил человек, раскрывая передо мною альбом, из которого сразу упало на мое одеяло несколько фотографий. — Простите. Тут у нас главным образом девочки… легкого поведения, что называется. Но не только. Всякой твари по паре. Посмотрите повнимательней. Имейте в виду, что она могла быть загримирована.
— Другой цвет волос, — подсказал младший. — Даже другой цвет глаз — контактные линзы.
— Примет особых не заметили?
Что было мне сказать? — янтарная родинка в начале груди, другая под мышкой? Тонкие ключицы, мягкие губы? Сердце мое томительно сжалось. Я вздохнул.
— Нет.
— Уверены?
— Да.
— Вы сказали, она представилась Лизой?
Я кивнул.
— А фамилии — не называла?
— Нет.
— Вы знаете, что такое фоторобот?
— Приходилось слышать.
— Сможете составить?
— Не представляю, честно говоря.
— Слушайте, сегодня уже слишком поздно, но завтра мы пришлем к вам, если не возражаете, нашего специалиста: попробуйте, постарайтесь, может быть, получится…
— Может быть, спасете этим других, — сказал старший.
Мне оставалось только пожать плечами.
— У меня завтра не особенно много времени — самолет.
— Вы завтра улетаете?
— Да.
— Так мы пораньше, прямо с утра, как только проснетесь.
Старший подал мне альбом; я не удержал его, книга упала, ударив меня по животу.
Мужчины засмеялись. Один из них включил свет — в комнате становилось темно.
Я увидел ее уже на второй странице — у меня в глазах вспыхнуло. Я должен был вздрогнуть; не знаю, как эти двое сумели ничего не заметить.
Вначале шли два «официальных» снимка: в профиль и анфас. Снимки были плохие, слишком темные, перепроявленные. У нее была другая прическа — совсем короткая, под мальчика, — и выглядела Лиза гораздо моложе. С сережкой в одном ухе. На других фотографиях она садилась в машину, выходила из дверей, шла с кем-то под ручку (лицо ее кавалера было замазано черным), сидела за столом, держа в тонких своих пальцах бокал и цветок, мечтательно-грустно глядя куда-то чуть в сторону, мимо объектива… Я торопливо перевернул страницу. Среди обычных лиц обычных девочек, девушек и женщин попадались и довольно хорошенькие. Но я был не в том состоянии, чтобы особенно внимательно присматриваться ко всем этим фотографиям.