— Слезоточивый, — ответил я.
— Точно?!
— Да.
— Вот елки-палки, вот елки-палки, — занервничал он, опуская баллончик обратно в карман. — Вот суки! Никому верить нельзя. Вот суки!
— Это вам для обороны?
Мужчина возмущенно посмотрел на меня.
— Да для какой обороны?! Как тут станешь обороняться?! Ствол к затылку приставят… Или ножом по горлу. Вот тебе и оборона. А это, — он ударил себя по карману, — это так. Хрен его знает зачем. От комаров… Вот суки, вот елки-палки!..
Остаток пути мы проехали молча. От водителя отвратительно несло потом; запах пота перебивал даже запах бензина, бивший из двигателя.
14
20.06
До сих пор я не задумывался, зачем ищу ее. Исчезновение вещей и документов, хоть некоторые из них и были достаточно важны, само по себе как-то не взволновало меня, я просто-напросто забыл об этом. Мне хотелось увидеть Лизу. Это желание было сильнее всего, сильнее усталости, которую я уже чувствовал. Зачем мне ее видеть — я не знал. Я ни разу не задал себе этого вопроса. Войдя в зал следом за молодым человеком в смокинге, я прошел к свободному столику совсем в углу, оглядывая ресторан. Лизы в зале не было. Принесли меню — увесистую книгу в мягком кожаном переплете. На закуску я заказал лангустов, затем — форель по-провансальски, затем — что-то еще, и еще, и еще. Мне принесли графин белого вина, — мне казалось, что вина я не заказывал; опьянел я мгновенно, отпив всего несколько глотков. Что я стану делать, если увижу ее? Подойду к ней или останусь сидеть на месте и буду смотреть на нее, ждать, пока она сама не заметит меня? Заговорю с ней или буду молчать? Ударю?
Не знаю, сколько просидел я в ресторане. Что-то было принесено и поставлено на стол, торжественно и значительно, что-то было съедено, что-то было со стола убрано, и принесено вновь. Я успел протрезветь и опьянеть снова, но на этот раз — легче. В зале стало как будто более шумно, чем было, когда я вошел. Я видел, как отчаянно жмет мужчина за соседним столиком ногу своей спутницы, дамы в открытом платье, дамы, сверкающей золотом и бриллиантами. В центре зала был рояль, за ним сидел пожилой, седоватый человек; заказывая музыку, подходившие опускали деньги в хрустальную вазу, стоящую перед ним на рояле. Пианист улыбался, щурясь, показывал тусклые зубы, кивал, одновременно благодаря и соглашаясь.
Я вышел из зала, нисколько не скрываясь, и никто не остановил меня. Вдоль пустынного коридора, в котором гулко звучали по мраморному полу мои шаги, прошел к телефонам. В кабине было жарко и душно. Вложив в аппарат карту, я набрал номер. Я смотрел на часы, когда на том конце поднимали трубку, и поэтому замешкался, не успел вовремя ответить.
— Это ты? — в голосе женщины звучали слезы. — Почему ты бросил трубку?! Что ты молчишь?! Я знаю, я знаю, что это ты!
Женщина молчала какое-то время, а затем разразилась рыданиями.
— Зачем ты меня мучаешь?! Тебе это доставляет удовольствие? Скажи, я увижу тебя еще?! Ответь!
Как быстро менялись зеленоватые тонкие цифры на темном электронном табло телефона! Правила пользования международным телефоном-автоматом были напечатаны по-английски. Женщина говорила по-французски. Я думал по-русски. По-русски же на стенке рядом с телефоном было начертано знакомое мне с детства, короткое, емкое ругательство. Порывшись в карманах, я нашел в пиджаке шариковую ручку. Долго думал, что написать, и совершил в конце концов плагиат, повторив уже написанное слово дважды, один раз — крупно и жирно, второй — буквами поменьше. В трубке к этому времени раздавались короткие частые гудки. Я повесил трубку, затем постоял в кабине и, вместо того чтобы выйти, все-таки снова набрал тот же номер. Затем — еще трижды. Было занято. За эти несколько минут, проведенные в кабине, я успел страшно вспотеть. Я шагнул из кабины, — дверь ее мягко, бесшумно закрывалась за мной.
В фойе у дверей на улицу я приостановился, собравшись закурить. Сбоку меня тронули за руку.
— У вас не найдется сигаретки и для меня? — услышал я женский голос.
Я оглянулся; передо мной, смеясь, стояла девушка, с которой встретился я вчера при таких странных обстоятельствах в загородном доме гостеприимного, хлебосольного Б. Я не мог не усмехнуться ей в ответ.
— Вот так встреча, — сказал я. — Кто бы мог подумать. Добрый вечер, Анна.
Она кокетливо подала мне свою узкую, слабую ручку.
— Вы даже имя мое запомнили? — удивилась она.
— Я о тебе много думал, — сказал я.
Она засмеялась польщенно.
— Я вас видела только что в ресторане.