— Никто так не считает.
— Считает-считает, и во многом они правы. Но я не возражаю против того, какие карты достались мне при сдаче. Большую часть времени приходится иметь дело куда как с худшими типами. Только я хочу сказать, что у Брук карты из совсем другой колоды.
— Не понимаю.
— Она чертовски умна, но как-то извращенно. Мы перестали встречаться, и по моей инициативе, хотя она выглядела привлекательно и давала понять, что между нами возможно все. Да и говорить с ней было интересно. Года два спустя пошли слухи, что у нее что-то было с одним из учителей английского. Она влюбилась без памяти, а он не отвечал взаимностью — как-то так.
— И?
— Он умер.
Я рассмеялся:
— Его что, нашли с расческой Брук, вонзенной в сердце? Брось, Билл.
— Он заболел. До этого он был крутым спортсменом, вторым в баскетбольной команде. А шесть недель спустя умер от удара. Предохранитель в мозгах перегорел.
— Такие вещи случаются. При чем тут Брук? Ерунда.
— Возможно. Но помнишь, как ты говорил? Точки пугают людей, поэтому они соединяют их линиями, которых на самом деле нет.
— И я был прав.
— Статистически все мы время от времени бываем правы. Даже такие сукины дети, как ты.
Я улыбнулся:
— Значит, ты был сердечным другом Брук Робертсон? Неужели?
— Нет, — терпеливо пояснил он. — Об этом-то я и говорю, Джон. Я редко ее вижу теперь, а если вижу, это не доставляет мне удовольствия. Не знаю, было ли у нее когда-нибудь сердце, чтобы с ним подружиться, но то, что теперь его нет, это точно. Она взяла себе в голову, что должна удерживать крепость от монгольских орд, и если в ее теле и жила девушка, то она давно похоронена в лесу. И сделала это сама Брук. Она теперь Робертсон. Само семейство Робертсон. И ничто другое.
— Кто из них двоих носит штаны, не вызывает сомнений.
— И да и нет. Кори, может, и не любит разборки, но его тоже так просто вокруг пальца не обведешь.
— Неужели он голубой?
— Слушай, Джон, чужая душа потемки, — сказал Билл нехотя. — Должен признать, он изо всех сил старался это скрыть, и нужно было напрячь мозги, чтобы догадаться, новее тайное становится явным. Странно, что ты сразу не допер. Обычно ты такой проницательный.
— В последнее время я предпочитаю не делать скоропалительных выводов о людях. В особенности если это касается таких тривиальных дел, как сексуальная ориентация.
— Настанет день, и мы, возможно, все дорастем да этого, — сказал Билл. — А пока что можешь идти в жопу.
Я рассмеялся, глядя на его широкое открытое лицо, и мне стало жаль, что наши отношения сложились так, а не иначе.
Он протянул руку, и я пожал ее.
— Ну, бывай, — бросил он и ушел в дом.
Глава 34
Я проехал полпути до мотеля, когда понял, что за мной следят. В зеркале заднего вида я заметил большой черный внедорожник, державшийся ярдах в шестидесяти за мной.
Я сбросил скорость в два раза — он сделал то же самое.
Я свернул в сторону Блэк-Риджа на пустынную дорогу, шедшую через лес. Черная машина последовала за мной.
Тогда я снял ногу с педали газа и подождал, пока машина не встанет посреди дороги. Внедорожник тоже сбросил скорость и остановился в двадцати ярдах от меня. Я дал водителю минуту, рассчитывая, что он начнет гудеть, но этого не случилось. Тот, кто сидел в автомобиле, никуда не торопился — ему нужен был только разговор со мной.
Я, не глуша двигатель, вышел из машины, держа обе руки на виду.
Окна внедорожника (я теперь увидел, что это «GMC») были сильно тонированы, и понять, кто внутри и сколько их, было невозможно. Я присел на багажник своей машины и закурил, глядя на лобовое стекло внедорожника.
Минуты две спустя двери открылись.
Из машины вышли двое. Оба черные. У одного были широкие плечи, шея боксера и широкое бесстрастное лицо. Другой оказался жилистый, с чуть более светлой кожей и непослушными волосами. Оба носили безупречно чистые кроссовки.
— Вы, ребята, потерялись? — спросил я.
Они встали перед машиной. Здоровяк оглядел меня с ног до головы. Тот, что помельче, смотрел мне в глаза.
— Знаешь, кто мы?
— Могу догадаться.
— Вот и не компостируй мозги.
— И в мыслях не было. Вы ребята серьезные, я вижу. Бойцы? Профессионалы?
Оба смотрели на меня молча.
— Иначе бы вы не ограничились избиением девчонки. Ведь это были вы? Хорошо поработали.
Что-то промелькнуло на лице здоровяка, и, может, на долю секунды ему стало не по себе. Большинство таких людей придерживается определенных рамок, хотя бы время от времени. Одни не убивают по воскресеньям, другие не ломают костей тем, кому за семьдесят. Таким образом они доказывают себе, что контролируют свои действия, что они не звери, которые делают все, что прикажут. Для здоровяка избиение женщин, похоже, было не самым привычным занятием. Выражение лица жилистого ничуть не изменилось.