— Вы о… Джоне?
— Да! Они схватили его, — сказала Беки. — Они схватили Джона.
— Кто «они»?
— Не знаю.
Она начала плакать. Не хотела, но не могла сдержаться.
— Я ничего не знаю!
Женщина положила холодную руку ей на плечо:
— Все в порядке. Скажите мне…
— Ничего не в порядке. В его номере лежит покойник. Кто-то принес его туда, а потом горничная, которая не видит в этом ничего особенного, и она… она словно сумасшедшая, а они оставили конверт со всякими вещами, а когда Джон увидел его, он убежал. Я пыталась его догнать, но не смогла. Но я видела, куда он бежит, и когда добралась туда, оттуда выезжал этот пикап, а Джона не было.
Женщина, казалось, не была ни потрясена, ни испугана. Просто выглядела печальной. И отрешенной.
— Послушайте… вы поняли меня?
— Кто этот покойник?
— Покойник? Да откуда мне знать, кто этот чертов покойник? Мне кажется… мне кажется, он называл имя — Эллен. — Беки энергично потерла глаза тыльной стороной сжатых в кулаки ладоней и посмотрела прямо в бледное костистое лицо женщины, заглянула в ее колючие глаза. — Вас это, кажется, не удивляет?
— Забудьте о том, что видели в мотеле, — произнесла женщина, роняя сигарету на тротуар. — Кортни потерянная. Она никому ничего не скажет.
— Потерянная? О чем вы? Она горничная. Она там, черт бы ее побрал.
— Я вкладываю в это иной смысл. Она никому ничего не скажет. Не может. Не волнуйтесь.
— Вы в своем уме?
Женщина вытащила из сумочки сложенный листок бумаги:
— Вы пытались звонить Джону?
— Да, конечно.
Но женщина попробовала сама — с тем же результатом, что и Беки. Наконец, судя по ее виду, она начала осознавать тяжесть ситуации.
Она сунула телефон в карман и посмотрела Беки за спину:
— Ваши друзья?
Беки повернулась и увидела, что дела обстоят еще хуже, чем она думала, хотя вроде бы хуже некуда.
Она стала поворачиваться, но поняла, что бежать у нее больше нет сил, в особенности когда увидела, что на заднем сиденье большого черного «GMC», не спеша направляющегося к ним, кто-то есть.
— Нет, — сказала она. — Но они схватили моего бойфренда.
Машина остановилась у тротуара, открылась пассажирская дверь. На улицу вышел жилистый черный парень, которого Беки сразу же узнала. Когда она в последний раз видела его, он резкими точными ударами бил ее по лицу, пока второй смотрел из окна на дорогу и всем своим видом демонстрировал, что был бы не прочь оказаться где-нибудь в другом месте.
— Привет, детка, — сказал человек, улыбаясь так, как улыбаются при виде блюда, точно соответствующего заказу. — У нас в машинке твой дружок.
— Он… жив?
— В лучшем виде. Хочу пригласить тебя прокатиться с нами, только и всего.
— Этого не будет, — заявила высокая женщина.
Человек рассмеялся:
— А не пошла бы ты в жопу…
Тут он увидел лицо женщины.
И замолчал.
Глава 40
Десять минут спустя я взбежал вверх по лестнице. К этому времени дождь усилился. Я слышал, как он лупит по крыше над высоким сводчатым потолком.
— Мы можем выбраться отсюда.
— Как? — Голос ее звучал безжизненно.
— Через окно.
— Ты его открыл?
— Почти. Но еще несколько ударов — и все будет в порядке.
— Молодец. — В темноте на несколько мгновений наступила тишина. — А потом?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сам сказал — кто знает, что там, за окном? Может, ты высунешь голову и…
— Кэрол, выбор такой: либо то, что предлагаю я, либо мы остаемся здесь и получаем то, что они для нас приготовили.
Она взяла Тайлера на руки и пошла за мной вниз.
— Я выйду первым, — сказал я, когда мы подошли к окну.
Я чиркнул зажигалкой и показал ей окно размером в три квадратных фута.
— Кэрол.
Она смотрела не на окно, а на пустые полки.
— Я все еще чувствую этот запах.
— Запах чего?
— Дикой земляники и каких-то других ягод. Помнишь ту чудную женщину, которая как-то в субботу торговала на рынке в Рослине?
— Кэрол.
— И тебе так понравилось, хотя ты такое обычно не ешь, а ее не было потом несколько месяцев, а когда она появилась снова, мы…
Она замолчала. Я не чувствовал ничего, кроме запаха пыли, и сомневался, что она чувствует что-то иное. Но я вспомнил день, когда снова появилась та женщина и я, отсчитав ей несколько купюр, купил все банки, какие у нее были, а потом мы вместе тащили их в машину и всю дорогу домой смеялись, говорили, что мы теперь вареньевые миллионеры, откроем монополию консервов, какой еще не знало северо-западное побережье Тихого океана. Еще я помню, что когда нужно было убирать дом перед продажей, ни одной банки не осталось, хотя я не думаю, чтобы мы все съели.