Темной ночью я пробиралась по коридору дворца, закутавшись в плащ и скрыв лицо капюшоном. С каждым шагом я замирала на пару секунд и прислушивалась к окружающим шорохам, не в силах отделаться от навязчивого голоса в голове, твердившего, что это точно был лязг сабель, а не просто ветер, гулявший по замку, и за каждым поворотом блестели факелы в руках моих преследователей. Пройдя главную галерею на втором этаже, я с надеждой повернула ручку двери, за которой крылась лестница для прислуги, ведущая в кухню. Пока я удивлялась тому, как смогла добраться сюда без происшествий, дверь резко распахнулась и потянула меня вслед за собой. Я упала перед несколькими стражниками, их возглавлял Гарольд, сын покойного лесничего, не так давно назначенный командиром королевской стражи. Я не сомневалась, что все его продвижение по службе обеспечила Лакриция, его мать. Увидев его, я невольно вздрогнула и быстро встала. Он всегда смотрел на меня с брюзгливо-пренебрежительным выражением словно безуспешно пытался разглядеть во мне будущую королеву. Когда он вот так ехидно улыбался, не получалось найти подходящие слова, чтобы поставить его на место.
– Принцессе не подобает красться по собственному замку, подобно ночному вору, – сказал он.
– Гарольд! – выпрямилась я и попыталась скрыть за маской раздражения свой страх. – Я вернусь прежде, чем кто-нибудь заметит мое отсутствие.
– Неужели? – он продолжал ухмыляться. – Я заметил.
– Ты всегда можешь сделать вид, что тебе показалось, – совладав с эмоциями, я упрямо смотрела на него, стараясь оставаться вежливой. – Пусть это будет твой подарок мне на день рождения.
– Боюсь, я уже выбрал для тебя подарок. Так что возвращайся в свои покои, Гирада. Если не хочешь идти под конвоем.
– Я не поеду на праздник Муриноруса!
– Это не тебе решать. Король уже распорядился. От принцессы требуется только мило улыбаться и не испортить все очередной выходкой. Мы-то с тобой знаем, что это наиболее сложная часть. Верно? Возможно, даже невыполнимая.
Я попыталась исправить ситуацию, хотя чувствовала, что спасения в этот раз не будет. И прибегла к последней уловке:
– Мне кажется, тебе стоит внимательнее относиться к пожеланиям будущей королевы.
– Королевы? – Гарольд противно захихикал. – Не рано ли ты корону примерила? Всем известно, что король уступит тебе трон не раньше, чем ты выйдешь замуж. Я скорее поверю, что Мириада станет королевой, но не ты.
Застыла на месте, пытаясь придумать достойный ответ, но ничего не приходило в голову. К тому же я осознавала его правоту. Сейчас мне казалось, что Гарольд знал, что прав на трон у меня не больше, чем у него.
Гарольд хмуро смотрел на меня, не двигаясь с места, что обозначало конец сражения, но не войны. Я повернулась и молча пошла обратно в свои покои. Вылазка была обречена с самого начала. Не знаю, на что я надеялась. Вероятно, на чудо.
– И да, Гирада, – услышала я голос за своей спиной. – Я предупредил стражу на случай, если ты вдруг решишь сбежать через окно. Ведь королевы так обычно и поступают.
Я ускоряла шаг, сопровождаемая эхом тихого смеха.
На пути больше я никого не встретила. И вот, вновь очутившись у себя, первым делом подошла к окну, из которого виднелись северная и западная сторожевые башни. «А ведь не соврал», – думала я, заметив движение стражников при свете факелов, зажженных не только в дозорных башнях, как обычно, но и по всей длине оборонительной галереи. Было немногим за полночь, и я взяла свою любимую книгу, зачитанную до невозможности. «Воспоминания Амелиуса Открывателя, Великого объединителя земель, основателя шестой династии нагорских правителей». Мир, заключенный им с Люпопротагорией, ознаменовал начало VI эры. «Воспоминания…» оставались единственным свидетельством о драконах. После того как король Амелиус изгнал огнедышащих монстров на Остров, они пропали на шестьсот с лишним лет. Я читала дневник столько раз, что могла бы с легкостью процитировать любой отрывок или продолжить любую строчку. Только тогда я спала без сновидений. Иначе, доведенная усталостью до полудремы, я погружалась в бездну кошмаров. Точнее, одного сна, который повторялся снова и снова. В обжигающем воздухе пустыни я звала кого-то, но не могла докричаться. Брела сквозь барханы, утопая в песках и задыхаясь от жары. Я протягивала руки, но видела перед собой лишь очертания фигур, казавшиеся смутно знакомыми. Проснувшись, я не могла их описать. Не могла вспомнить. Лишь ощущение безнадежности и потери оставалось со мной.