Я вновь поднял глаза на море. Прятаться от палящих лучей в воде — идея, несомненно, занятная. Но при этом, к сожалению, чреватая пневмонией. А она мне здесь как-то уж совсем не к месту. Поэтому неплохо бы придумать что-нибудь другое.
Я опустил взгляд на землю. Раздвинув ногой стебельки травы, слегка потоптал чёрную твердь. Поддел рытвину носком кроссовка. Затем нагнулся и рукой прикоснулся к суховатой почве.
Да…
Нужно вырыть яму.
В ней мне будет прохладней. И чем глубже она получится, тем лучше. Пожалуй, с этого и стоит начать.
Не откладывая дело в долгий ящик, я решил рыть там, где очнулся. На возвышенности открывался лучший вид с островка, да и спокойнее я себя здесь чувствовал — вся суша как на ладони. Я расстегнул и снял рубашку, бросил её на траву. Затем с чувством некого сожаления посрывал ромашек, расчищая путь к земле. Вначале земля сопротивлялась твёрдостью. Чтобы снять её верхний слой, потребовалась куча времени и сил. На острове не было ни одной палки, ни одного камушка, ну хоть чего-нибудь, что могло бы мне помочь. Пришлось рыть исключительно собственными ладонями. Безумие просто.
Чуть глубже земля пошла немного влажнее, мягче. Это меня успокоило. Руки почти сразу же стали чернющими, словно в копоти, а пот окутал тело и заблестел в лучах, тут же высыхая. Через какое-то время я вырыл, как мне показалось, достаточно глубоко. И влез в получившуюся яму. Осторожно лёг. От земли исходила усмиряющая прохлада — то, что надо. Однако пока всё же маловато. Нужно рыть дальше.
Выбравшись из ямы, я снова сел на колени и продолжил трудиться руками. Вскоре пальцы одеревенели, и стало казаться, что они вот-вот с хрустом отвалятся. Суставы завыли просто дико, кожа будто плавилась, в горле хрипела жажда, капли пота ползали по всему телу. И лишь редкий прохладный ветер время от времени по-дружески опускал мне на плечи свои лёгкие руки, и в такие мгновения я переставал рыть и закрывал глаза, сосредотачиваясь на приятном ощущении.
Спустя, наверное, два часа интенсивной работы мне пришлось остановиться. На меня глядела полуметровая глубина моих стараний, но что-то в происходящем вдруг стало не так. Обжигающие лучи солнца, которые всё это время пламенно дышали мне на шею и спину, почему-то ослабли. Будто солнце взяло да и вовсе пропало. А ведь небо до этого было невозмутимо ясным.
Я озадаченно приподнял голову. Нет. Солнце по-прежнему могуче озаряло весь остров. Выходит… странная тень нависла только надо мной. Холодной змейкой страх скользнул вниз по моей мокрой спине.
Сзади меня кто-то стоял.
[2]
— Не рановато для могилы? — раздался чей-то шёпот.
Сжимая в кулаке горсть земли, я медленно повернул голову. Человекоподобная фигура была величественно окаймлена ярким солнечным прожектором. Мои глаза тут же заслезились от попытки разглядеть лицо стоявшего существа. Предчувствие, однако же, было отнюдь не самым радужным.
— Д-д…дьявол?! — просипел я, попятившись. И вдруг с грохотом провалился в яму.
Надо мной раздался неожиданно громкий смех. Женский.
— А что, так похожа?
Я судорожно приложил ладонь ко лбу в виде козырька и всмотрелся в нарушителя моего покоя.
…Волосы золотом вьются до самых локтей. Подол ярко-красного сарафана, касаясь колен, слабо колышется на ветру. Белые сандалии облегают босые ноги. Худые плечи и руки. Светлая кожа. Лицо приветливо улыбается…
Передо мной стояла самая обычная девушка. Восемнадцати-двадцати лет на вид. Стояла — и смеялась над свалившимся от страха в яму, вспотевшим, грязным человеком. И правда, потешалась она надо мной весьма долго.
— Что ты делаешь? — наконец спросила она, заметив, что мне совсем не до смеха.
Я растерянно глянул на землю в руках; затем на свой обнажённый торс; затем на яму вокруг себя; а затем снова на эту девушку.
— Копаю, — ответил я.
— Уж не могилу ли?
Я снова как-то неуклюже огляделся.
— Посмотрим, что получится… Может, и могилу. Похоже, в этом месте она меня и ждёт…
— А как ты здесь оказался?
— Не помню.
Она присела на колени у края ямы. Чуть нагнувшись, опустила в неё руку и, к моему безмерному удивлению, принялась рыть.
Я, точно вкопанный, продолжал сидеть дальше.
— Ты кто? — спросил я, не отводя от неё ошеломлённого взгляда. Диалог получался какой-то донельзя глупый и наивный.
Она ухмыльнулась и чуть было не прыснула от смеха вновь. Но сдержала порыв, продолжая выгребать землю.
— Ну, можешь называть меня дьяволом! — выговорила она. — Если тебе так нравится. Но в этом случае у нас какой-то ужастик получается. Ты оказался один на острове, и тут объявился… сам дьявол!
— Девушка, — поправил я, чувствуя себя неловко. Действительно… чего так разнервничался?.. — Не дьявол, а девушка. И у нас, сдаётся мне, совсем другая история, нежели страшилки про дьяволов.
— Правда? И какая же она, наша история?
— Грустная. Очень грустная.
Прекратив рыть, она посмотрела на меня. Изучающе, что-то внутри высматривающе, ищуще. Глубокий и загадочный взгляд, несмотря на беззаботно-улыбающееся лицо.
— И почему же она такая грустная? — спросила она.
— Я умер. Что же здесь весёлого?
— Ты правда считаешь, что умер?
— А иначе, что я делаю посреди бескрайнего моря на этом малюсеньком острове? — Я обречённо вздохнул. — Ещё и разговариваю со странной девицей, появившейся откуда ни возьмись. Ну, точно не жилец.
— Проблеск логики в твоих словах, конечно, имеется. — Она задумалась, чуть приспустив брови. — Но, по-моему, ты упускаешь из виду очень важный момент.
— Какой же?
— Как ты можешь быть мёртв, если ты… думаешь?
— Я всегда думаю. Всегда, везде и при любых обстоятельствах. Правда… здесь всё стало немного иначе.
— Так ведь живым людям свойственно думать! — снова ухмыльнулась она.
— Наверное…
— Может, расскажешь о себе побольше?
— Не знаю. Нужно ли?
— Так ты хочешь понять, как попал сюда, или нет?
Я промолчал.
— Если да, то было бы неплохо, чтобы ты поведал о себе хоть что-нибудь. А там, глядишь, и всё остальное прояснится.
— Всё же для начала мне бы хотелось узнать, как зовут тебя, что это вообще за место такое, и что ты здесь дела…
— Должна тебя предупредить, — прервала она меня. Да таким голосом, будто зачитывала смертный приговор. От недавнего смеха не осталось и малейшего следа. — Как только ты задашь три волнующие тебя вопроса, на которые получишь от меня ответы, я уйду и больше никогда не появлюсь. Поэтому будь избирателен и внимателен в том, что хочешь спросить.
— М-м… — озадаченно протянул я. — Странные капризы странной девушки?
Она не ответила, продолжая серьёзно и усердно выгребать землю и совсем не боясь замарать свой красивый сарафан. Ситуация действительно складывалась какая-то до невозможности дебильная.
— Ладно, — сказал я. — Раз так, поберегу вопросы и придумаю тебе имя сам. Если ты, конечно, не против.
— Не против. Но только давай на этот раз что-нибудь поинтереснее дьявола! — весело улыбнулась она. — Как бы ты хотел меня называть?
Странно. И куда теперь делась вся её серьёзность? Куда она её так ловко запрятала? Какая-то уж совсем непредсказуемая… Её появление вынуждало меня снова начать рассуждать. Расслабленность мыслей стала постепенно улетучиваться. Приходилось опять напрягать извилины и заводить этот ужасный двигатель…
— Хороший вопрос, — ответил я. — Учитывая тот факт, что я умер, мне хочется верить, что это место всё-таки хоть немного, но ближе к раю, чем наоборот. А если представить наш островок этаким Эдемским садом, хоть и без дерева, то… почему бы тебе не стать Евой?
Она усмехнулась.
— А ты потянешь на роль Адама?
— Ну-у… грешить я умею.
Рассмеялась. Громко, искренне, возбуждающе.
— В таком случае, по рукам. Я — Ева. А мне тебя называть Адамом?
— Нет… Я Роман. Просто Роман.
— Хорошо. Что тебя сюда привело, Роман?
Я замолчал, не зная, что и ответить.
— Какая-то страшная тайна? — Девушка скорчила ужасную гримасу, направив на меня измазанные землёй руки. — А ну-ка доставай своего скелета из шкафа! Или, хочешь сказать, что у тебя нет тайн?